Пыль минут

Пыль минут как от душного одеяла.

Без тебя в сутках вырыта на кой чёрт

Ночь – огромная тёмная яма,

В которую вся моя жизнь стечёт.

Лесенку вот звездочёт прислонит

К рыхлым и зыбким ночным краям.

Рыбка бы приснилась или печальный слоник,

Но и без света вижу только тебя, тебя.

Я не знала, что столько любви бывает:

В глухом провале каждый кем-то сожжён.

Даже в самом безвылазном его крае

Через рыдания шепчут: «Господи, хорошо!»

Звездочёт даст лесенку: «Поднимайся,

К четырём начнётся оползень – пропадешь»,

А потом фонарик его наверху погаснет…

Только ты в такой же пропасти меня ждёшь.

Тростник

Тростник срубает человек.

В зелёный мрак, как в землю крот,

Вчера, и в среду, и в четверг

Себе прокладывает ход.

Там в чаще тонкие ужи,

Стада пасутся диких пчёл.

Там древняя слепая жизнь

Шипит, колышется, течёт.

А стебли пожирают сталь,

Точи мачете – не точи,

Они как море льются вдаль,

Шуршат в тропической ночи,

И хор цикад навзрыд поёт.

Сил не оставив для любви,

В ночь человек тростник клянёт,

Чтоб утром ласково рубить.

Остались синие сердца

От дней, горящих как бензин,

До обезвоживания тела,

В которых искрой я летела

Ярчайшей среди всех светил,

Остались синие сердца,

Пластмассою застыв под фото,

Как будто бились для кого-то

Да не добились до конца.

Дитя

Ступени, свитые, как кольца змей.

Вязь спутанную комнат перейдя,

Старинную, с неяркой краской дверь

Ты открываешь и смеёшься, ты дитя.

Здесь до тяжёлого лепного потолка

Прохладный воздух наполняет йод,

И розовые в окнах облака,

И чаек перламутровых полёт.

А ты совсем ни в чём не виноват,

Но прячешься от взрослой суеты.

А за балконом дерево гранат

Как будто разделяет ширь воды.

И блеск тяжёлых дедовых наград

Вода несёт, стекая к небесам.

Ты прячешь это в память, словно клад,

Хотя ещё не знаешь, кто ты сам.

Час сиесты

В жгучем зное

В час сиесты

Мы лежим

Под самым солнцем

Вместо отдыха

Под сенью

Двух развесистых платанов,

Льются кровью наши раны,

И над нею, черно-бурой,

Стаи оводов ликуют

И звенят-звенят-звенят.

Там, за лесом

А за лесом счастье!

Там за лесом океан,

Мой любимый пьет с лимоном воду.

Там, за лесом, по его словам,

Змеи выползают на погоду.

Вьются змеи чёртовым клубком,

В дождь на крыше разбивая черепицу,

А жена его их кормит молоком,

Чтоб плохого не могло случиться.

Задумчивый принц

О, задумчивый принц печального ордена,

Ты на западный ветер взираешь с моста,

И трещит до утра пустой кинозал.

Это август, мой принц, моё совершенство.

В твоём царстве пророки и феи чернил,

Распиватели сидра и женщины в бусах.

Ты пытаешься формулу высечь искусства,

А по улицам яблоки катятся вниз.

Месят тесто и чайкам шарлотку пекут —

Весь твой верный народ неоправданно весел.

«Милый принц, посмотри, наконец, на принцессу!» —

Просят куклы её и ленивые львы.

Не сыщешь места темнее

1.

Мир полон фавел, трущоб, бараков и грусти,

Ночи стоят без воздуха, как дно болот.

Плавно идет раздача ложных сочувствий.

На кого-то с чужого лба падает пот.

Танцуй, и самба уже веселее,

Ты написан обломком карандаша,

Все равно не сыщешь места темнее,

Чем своя собственная душа.

2.

Возьми меня за руку и отведи в Дхарави,

В темную влажную мглу.

Крыши сомкнутся над нашими головами,

Я увижу мир, в котором тоже живу.

Дети пьют из трубы и никак не напьются,

Я оставлю метку на хижине номер пять:

Все мы можем навечно сюда вернуться,

А как скоро вовсе не нам решать.

Лунное море

Лунное море у края моей кровати,

Сосны скрипят, двери ведут в коридор.

Тысячи раз прошу свои мысли: «Хватит!»,

Два на часах, но здесь они до сих пор.

Кто эти люди, что мчатся сейчас по трассе,

И контрабандой тайны свои везут?

Как же мучительно это внезапное счастье,

Этот не правильно заданный кем-то маршрут.

Слышно дыхание тех, кто живет здесь со мною.

Как я скажу им?! Ведь это подобно ножу.

Утро придет, но останется лунное море,

Я ег