Пролог

Лондон, декабрь 1963

Индейку запаковали в нарочито грубую оберточную бумагу и перевязали искусно разлохмаченной бечевкой. На сургуче печатей раскидывал крылья ворон, к птице прилагалась карточка:

– Порода черный норфолк, выращена на ферме «Золотой Ворон», вес десять фунтов… – Марта щелкнула ножницами:

– Это Сюзанна, то есть миссис Берри. У нее отличная деловая хватка. Она не только кондитер, но и бизнесмен, если выражаться по-американски… – на скромной кухне домика Мэдисонов в Сент-Джонс-Вуде бубнило радио. Вера, подпоясавшись фартуком, разделывала курицу:

– Индейку положим в рефрижератор, – заметила Марта, – пойдешь к Кларе и Джованни на праздник не с пустыми руками, а сейчас приготовим курицу по-черкесски, или сациви, как говорят в СССР… – Вера вытерла руки:

– Это грузинское блюдо, – педантично сказала Моль, – то есть название соуса, как, например, голландский соус… – Марта пообещала:

– Его тоже сделаем, для лосося… – она прислушалась к радио:

– Кения сегодня становится независимой… – миссис Мэдисон взяла пакет грецких орехов:

– Через неделю Занзибар пойдет тем же путем, – заметила она, – что, новостей из Африки пока нет… – пучок бронзовых волос качнулся. Марта вздохнула: «Нет».

Механик сидел в Эс-Сувейре, ожидая свою Тату:

– Он, наверное, сам не рад, что отпустил ее в Сахару, – хмыкнула Марта, – неизвестно, когда туареги пересекут пустыню. Но так было надежнее, чем отправлять ее одну через страну, кишащую бандитами… – в Аккру месье Ламберу больше хода не было, но, судя по всему, беглые нацисты тоже покинули Гану:

– Шуман исчез в неизвестном направлении, подхватив Сэма… – Марта отвела взгляд от эмблемы «Золотого Ворона», – Берри крепятся, но Сэм единственный сын… – она поехала в Плимут неделю назад, после возвращения из Америки.

В госпитале Уолтера Рида, при выписке, Марте велели вести спокойный образ жизни:

– Я бы вас подержал здесь до Рождества, – сочно заметил лечащий врач, – хотя вы из палаты устроили офис… – он шлепнул печать на историю болезни. Марта краем глаза прочла:

– Засекречено. Совсем как у бабушки Марты, когда она заслонила собой Линкольна. Сведения о ней хранятся в сейфах секретной службы, моя папка ляжет рядом… – Руби упорно молчал. Марта понимала, что от выкормыша мафии не стоит ждать откровенности:

– Паук его так напугал, что он собственной тени боится. Наверняка, представился ему посланцем мафии, обещал, что до Руби дотянутся и в тюрьме, если он начнет болтать… – Марта не сразу поняла, о чем ее спрашивает врач:

– Никакого напряжения, – пообещала она, – Рождество я проведу в кругу семьи и вообще у меня сидячая работа… – о том, что она собирается делать после праздника, Марта не распространялась:

– О миссии знают только те люди, которым положено это знать, – успокоила себя она, – кроме сбежавшего Филби, у нас больше нет предателей…

Младшие дети считали, что она едет в очередную командировку:

– Леон проследит за ящиком мистера Миллса, – заметил Волк, – и перешлет письма в Лондон. Даже если беглые нацисты пустят хвост за Циммерманом, опасности нет. В конце концов, он бывший клиент Миллса, его приятель… – Марта поцеловала белокурый, в едва заметной седине, висок:

– Ты только будь осторожен, милый… – Волк аккуратно провел пальцем по свежему шву между ее ребер:

– Я тебе то же самое могу сказать, особенно учитывая будущую миссию… – Марта приподнялась на локте:

– Мы даже Густи не собираемся задействовать. Пешком переходим границу… – они решили отказаться от парашютов, – двигаемся в Москву, находим девчонок Эмиля и Павла, узнаем, что случилось с остальными… – Волк помолчал:

– Здесь забот хватит на пять миссий, милая… – Марта уверила его:

– Обещаю, что к Пасхе мы окажемся дома… – Вера стучала пестиком. Марта вспоминала грустный голос Сюзанны Берри:

– Дедушка, – женщина помолчала, – каждый день ходит на залив, якобы прогуляться. Он почему-то думает, что Сэм вернется именно морем… – Сюзанна подсунула Марте тарелку:

– Ешь мильфей. В Лондоне такого не найдешь, пока я там кондитерскую не открывала… – женщина коротко улыбнулась, – Ворон, гостя у нас, уничтожал по три десерта в день…