Ключи от Стамбула

Олег Геннадьевич Игнатьев

Россия державная

После проигранной русским правительством Крымской кампании турецкое общество взирало на представителей России с почти нескрываемым презрением и безотчётно прорывающейся ненавистью. Интриги иностранных послов лишь подогревали неприязнь ко всему русскому, всё больше запутывая клубок противоречий. В этой атмосфере подозрительности и бесконечных заговоров осуществлял свою деятельность главный герой романа, «лев русской дипломатии», граф Николай Павлович Игнатьев, ставя своей ближайшей целью восстановление права России на военный черноморский флот и владение проливами.

Роман «Ключи от Стамбула» будет интересен не только любителям отечественной истории, военной разведки и дипломатии, но и самому широкому кругу читателей.

Олег Игнатьев

Ключи от Стамбула

© Игнатьев О. Г., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

* * *

Книга I. Константинопольский крест

Жатвы много, а делателей мало.

    Мф. 9,34,37.

Предисловие

Десять лет назад я познакомил русского читателя с героем исторического романа «Пекинский узел» графом Николаем Павловичем Игнатьевым, блестяще исполнившим свою секретную миссию в Китае. Собранный мною материал о жизни и деятельности этого выдающегося человека, «льва русской дипломатии», как отзывались о нём современники, потребовал написания второй книги. Она посвящена русско-турецкой войне 1877–1878 годов и всему тому, что ей предшествовало, ибо у всякой истории есть предыстория, первопричина, которая довольно часто ничуть не уступает следствию по яркости красок и силе роковых обстоятельств, запутанных, как нити дворцовых интриг, достоверных, как ковчег Завета, и мистических, словно исходная точка Вселенной.

Автор

Часть первая. Жертва ревности интимной

Глава I

Поднявшись по привычке в шесть часов утра, генерал-адъютант свиты его величества Николай Павлович Игнатьев, отметивший на днях своё тридцатидвухлетие, поцеловал жену, перекрестил полугодовалого сынишку, мирно посапывающего в своей детской кроватке, испросил у Бога милости и стал собираться на службу.

Его камердинер Дмитрий Скачков, добродушный богатырь с небесно-ясным взором, помог ему надеть мундир, поправил аксельбант, проверил, не низко ли свисает сабля, самую малость подвысил её и, сделав шаг назад, сказал довольным голосом: «Теперь хоть во дворец, хоть под венец».

– Под венцом был, а во дворец пора, – живо ответил Игнатьев, но весёлая улыбка, тронувшая его губы, быстро сошла с лица. Сказалась бессонная ночь, в течение которой он так и эдак кроил-перекраивал в уме канву вчерашнего спора с князем Горчаковым, и настроение его разом ухудшилось. Они со светлейшим серьёзно разошлись во взглядах, когда заспорили о том, о чём и спорить-то, пожалуй, было незачем. Суть их разногласий давно была ясна обоим и касалась «больного человека», как в высших сферах называли Турцию, впадавшую время от времени в голодные обмороки из-за крайней расточительности её нового правителя – султана Абдул-Азиза. Будучи главой Азиатского департамента, Игнатьев предлагал своему шефу внимательнее присмотреться к новому владыке Османской империи, с пониманием отнестись к его государственным реформам, заручиться его дружбой и, не теряя времени, укреплять позиции России на Балканском полуострове. Но «старик», как за глаза именовали князя Горчакова в министерстве иностранных дел, коим он неспешно управлял-руководил с апреля 1862 года, вместо дельного ответа пренебрежительно фыркнул; мол, что дружба с султаном ему и даром не нужна. Убелённый благородной сединой князь Александр Михайлович Горчаков, вице-канцлер российской империи, слишком хорошо знал истинное отношение государя императора Александра II к балканской проблеме. Всякий раз, как только речь заходила о Турции, тот неизменно повторял, что задача, стоящая перед министерством иностранных дел, более чем скромная: снять с России ограничения, наложенные на неё в 1856 году Парижским мирным договором. На практике эта формулировка означала разрушение Крымской коалиции западных держав и преодоление своеобразной изоляци