Ночная трава
Патрик Модиано
«Ночная трава» – роман одного из лучших прозаиков современной Франции, лауреата Нобелевской премии по литературе 2014 года Патрика Модиано. В этой книге виден его знаменитый «почерк»: герой спустя много лет вспоминает отдельных людей, встречи, все, что происходило с ним, когда он был еще молод и случайно оказался в необычной компании. Однако главное достоинство романа – умение автора воссоздать тот особый мир, где время порой «пробивает брешь», скользнув в которую можно оказаться и в Париже 60-х годов прошлого столетия, и в Париже XIX века.
Патрик Модиано
Ночная трава
© Еditions Gallimard, Paris, 2012
© «Текст», издание на русском языке, 2016
* * *
Все было, действительно было. Порой я замечаю, как говорю это посреди улицы, – но голос мой будто звучит со стороны. Звучит тускло, бесцветно. Всплывают имена, лица, отдельные черты. И не с кем поговорить об этом. Должно быть, еще живы два-три свидетеля тех событий, но и они, верно, давно все позабыли. Поэтому начинаешь думать, что их никогда не существовало.
Но все и вправду было. И доказательством тому – черный блокнот для заметок, исписанный моей рукой. Когда идешь сквозь туман, ищешь твердую почву – потому я сверяю со словарем каждое важное слово: «Заметка – короткое указание, чтобы позднее напомнить о чем-либо». Листы блокнота пестрят именами, телефонами, датами встреч и прочими записями, из которых часть – возможно, даже литературного толка. Но как назвать их? Дневник? Очерки-воспоминания? Среди прочего около сотни объявлений, переписанных из газет. Потерянные щенки. Меблированные комнаты. Вакансии и работники. Гадалки.
Некоторые отдаются в памяти громче других. Особенно когда вокруг – тишина. Телефон уже давно молчит. И никто не стукнет в дверь. Должно быть, все решили, что я умер. Так сидишь один, напрягая внутренний слух, точно ловишь слабые звуки морзянки, которые шлет издалека неведомый собеседник. Часть их смешалась и смолкла навсегда – как ни старайся, уже не услышишь. Но отдельные имена вдруг проступают в тишине – и на белых листах блокнота.
Данни, Поль Шастанье, Агхамури, Дювельц, Жерар Марсиано, «Жорж», отель «Юник», улица Монпарнас… Помню, в этих кварталах мне всегда было не по себе. На днях я случайно забрел туда, и у меня возникло странное чувство. Не оттого, что прошло много времени, нет – мне вдруг показалось, что другой я, мой близнец, по-прежнему живет здесь; он все так же молод и день за днем продолжает жить так, как жил то недолгое время я, вплоть до мельчайших подробностей.
Отчего прежде мне было здесь не по себе? Неужели всему виной кладбище и вокзал – от них здешние улочки всегда оставались в тени? Теперь они кажутся безобидными. Фасады зданий перекрасили в светлые тона. Словом, ничего необычного. Нейтральная территория. Возможно ли, чтобы мой двойник до сих пор ходил этими улицами, следуя старому моему расписанию? чтобы повторял без конца каждый случайный мой жест? Нет, здесь ничего не осталось от нас. Время зачистило доску. Передо мной – новый квартал, свежий и стерильный, будто выстроенный заново на месте прежнего разносчика заразы. И хоть большая часть домов сохранилась, на них глядишь как на чучело собственного пса, которого любил, когда он был еще жив.
Я очень жалел, что не взял с собой черный блокнот, когда бродил здесь в то воскресенье, и старался припомнить отдельные записи. Во столько-то встреча с Данни. Телефон отеля «Юник». Имена тех, с кем виделся там. Шастанье, Дювельц, Жерар Марсиано. Телефон Агхамури в марокканском корпусе студенческого городка. Короткие очерки о разных уголках здешних кварталов, которые я планировал позже озаглавить «Замонпарнасье», пока не узнал, что некто Озер Варшавский уже использовал это название.
Был октябрь, воскресенье, почти вечер, и ноги сами завели меня сюда – в любой другой день я обошел бы район стороной. Нет, тут не паломничество. Просто по воскресеньям, особенно под вечер, время часто дает брешь. Нужно только уметь проскользнуть в нее. Чучело пса, которого любил прежде. Проходя мимо одиннадцатого дома по улице Од