Закатные гарики (сборник)

Игорь Миронович Губерман

В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.

Игорь Губерман

Закатные гарики

Что я люблю? Курить, лежать,

в туманных нежиться томлениях

и вяло мыслями бежать

во всех возможных направлениях.

В оформлении книги использованы наскальные рисунки древних евреев

Закатные гарики

Ушли и сгинули стремления,

остыл азарт грешить и каяться,

тепло прижизненного тления

по мне течет и растекается.

1

Уже вот-вот к моим ногам

подвалит ворох ассигнаций,

ибо дерьмо во сне – к деньгам,

а мне большие гавны снятся.

2

К похмелью, лихому и голому,

душевный пришел инвалид,

потрогал с утра свою голову:

пустая, однако болит.

3

Я не искал чинов и званий,

но очень часто, слава Богу,

тоску несбывшихся желаний

менял на сбывшихся изжогу.

4

Вчера взяла меня депрессия,

напав, как тать, из-за угла;

завесы серые развесила

и мысли черные зажгла.

А я не гнал мерзавку подлую,

я весь сиял, ее маня,

и с разобиженною мордою

она покинула меня.

5

Слежу без испуга и дрожи

российских событий пунктир:

свобода играет, как дрожжи,

подкинутые в сортир.

6

Когда остыл душевный жар,

а ты еще живешь зачем-то,

то жизнь напоминает жанр,

который досуха исчерпан.

7

Я в зеркале вчера себя увидел

и кратко побеседовал с собой;

остался каждый в тягостной обиде,

что пакостно кривляется другой.

8

Это был не роман, это был поебок,

было нежно, тепло, молчаливо,

и, оттуда катясь, говорил колобок:

до свиданья, спасибо, счастливо.

9

На любое идейное знамя,

даже лютым соблазном томим,

я смотрю недоверчиво, зная,

сколько мрази ютится под ним.

10

Когда бы сам собой смывался грим

и пудра заготовленных прикрас,

то многое, что мы боготворим,

ужасно опечалило бы нас.

11

Надежды огненный отвар

в душе кипит и пламенеет:

еврей, имеющий товар,

бодрей того, кто не имеет.

12

Уже мы в гулянии пылком

участие примем едва ли,

другие садятся к бутылкам,

которые мы открывали.

13

Еврей опасен за пределом

занятий, силы отнимающих;

когда еврей не занят делом,

он занят счастьем окружающих.

14

Казенные письма давно

я рву, ни секунды не тратя:

они ведь меня все равно

потом наебут в результате.

15

Вижу лица или слышу голоса —

вспоминаются сибирские леса,

где встречались ядовитые грибы —

я грущу от их несбывшейся судьбы.

16

Мне слов ни найти, ни украсть,

и выразишь ими едва ли

еврейскую темную страсть

к тем землям, где нас убивали.

17

Покуда мы свои выводим трели,

нас давит и коверкает судьба,

поэтому душа – нежней свирели,

а пьешь – как водосточная труба.

18

Зачем-то в каждое прощание,

где рвется тесной связи нить,

мы лживо вносим обещание

живую память сохранить.

19

Я искренне люблю цивилизацию

и все ее прощаю непотребства

за свет, автомобиль, канализацию

и противозачаточные средства.

20

Я даже мельком невзначай

обет мой давний не нарушу,

не выплесну мою печаль

в чужую душу.

21

Мы столько по жизни мотались,

что вспомнишь – и каплет слеза;

из органов секса остались

у нас уже только глаза.

22

Нам не светит благодать

с ленью, отдыхом и песнями:

детям надо помогать

до ухода их на пенсии.

23

Не знаю блаженней той

тягостной муки,

когда вдоль души по оврагу

теснятся какие-то темные звуки

и просятся лечь на бумагу.

24

Когда наплывающий мрак

нам путь предвещает превратный,

опасен не круглый дурак,

а умник опасен квадратный.

25

Есть люди – пламенно и бурно

добро спешат они творить,

но почему-то пахнут дурно

их бескорыстие и прыть.

26

Высок успех и звучно имя,

мои черты теперь суровы,

лицо значительно, как вымя

у отелившейся коровы.

27

Не сдули ветры и года

ни прыть мою, ни стать,

и кое-где я хоть куда,

но где – устал искать.

28

Всюду ткут в уюте спален

новых жизней гобелен,

только мрачен и печален

чуждый чарам чахлый член.

29

Заметь, Господь, что я не охал

и не швырял проклятий камни,

когда Ты так меня мудохал,

что стыдно было за Тебя мне.

30

Вольно ли, невольно ли,

но не столько нация,

как полуподпольная

мы организация.

31

А жалко мне, что я не генерал

с душою, как незыблемый гранит,

я