Внутренние голоса
Катерина Осипова
Будущее, о котором мечтал каждый второй, наконец-то наступило. Найти лекарство от рака? Вакцину от диабета? Универсальную защиту от всех типов вируса гриппа? Уже не актуально. Достаточно просто переодеться в новое тело. А где новое тело – там и новая жизнь. Но как смириться с тем, что ни новое тело, ни новая жизнь, ни бессмертие, ни волнующие перспективы не помогут решить проблему, которая началась многие столетия тому назад?Содержит нецензурную брань.
В оформлении обложки использованы фотография и готовый макет с https://www.canva.com по лицензии CC0.
…я был бессмертен, пока не умер.
(Джим Додж «Какша»)
Часть первая
Возраст: 7 лет
Мне было семь, когда в моих воспоминаниях впервые появилась путаница, и длилась еще добрых двадцать лет, пока я, наконец, не умерла.
Помню, сидела в школьном классе, где по видеотрансляции нам рассказывали с огромной интерактивной доски основы основ – каким образом благодаря функциям теломеразы удалось достичь так многого в двадцать первом веке и почему нам все-таки пришлось вернуться к старой-доброй идее переноса сознания. Конечно, рассказали также классический случай «Пациента N», который первым в экспериментальной группе впал в психоз и попытался уничтожить опостылевшее тело. Я воображала под бодрый голосок преподавательницы: столетиями живу с одними и теми же руками, хожу по земле одними и теми же ногами, смотрю в зеркало на одно и то же лицо одними и теми же глазами.
Но, в то же время, я была в каком-то странном месте – кусок земли окружен воткнутыми в землю металлическими тонкими палками, переплетенными между собой прожилками еще более тонкого металла. В одном месте палки расцеплялись, и часть сооружения отходила вперед и назад, будто дверь. Только не та, что у нас дома, а как на картинке в учебнике истории.
И кто-то говорил мне:
– А траву полоть?
Я видела свои перепачканные руки – они колдовали над участком с беспорядочно растущей зеленью. Руки безошибочно знали, какую зеленушку нужно вырвать из земли, а какую оставить. Пальцы любовно расправляли влажные листочки, на которые буквально несколько минут назад чьи-то еще руки с неясной целью расплескивали воду.
Мне понравилось ощущать под ногтями влажную черную землю. И вдыхать травяной запах.
И ровно в этот же момент, когда часть сидела в классе и часть в этом странном месте, еще одна часть раскололась надвое: я видела саму себя – реальную и в реальном времени – на белом кресле в лаборатории. И видела себя – не менее реальную и все в том же единственно существующем текущем моменте – у стены, скрестившую руки и внимательно глядящую на кресло, в котором сижу.
Нас всех было так много в одно мгновение, что захотелось кричать. Захотелось забраться с головой под одеяло, вообразить себя каким-нибудь супергероем и заснуть, баюкая испуганного ребенка внутри теплым дыханием.
В моей голове словно работали одновременно десятки видеотрансляций, перекрикивая друг друга на всех языках мира.
И кто-то в школьном классе недовольно прошипел у меня за спиной:
– Ну, я же слушаю! Из-за тебя на перемотку придется ставить!
И кто-то сунул мне в грязные руки какой-то инструмент со словами:
– Теперь нужно проборонить вон ту гряду.
И кто-то обратился к сидящей на кресле:
– Сделайте глубокий вдох.
И кто-то оттолкнул стоящую у стены:
– Не подходи так близко.
И что-то внутри лопнуло, будто взорвался бумажный пакет.
Возраст: 10 лет
Пауза, и потом по новой.
Я гуляла вокруг школы в одиночестве. Названные родители забыли забрать меня вовремя после уроков. Или просто не смогли отпроситься с работы, так бывает. Мне двадцать восемь лет, хотя биологически – всего десять. До меня это неудобное, как будто резиновое, тело лежало в капсуле с питательным раствором, дожидаясь, пока я его надену.
Моим названным родителям по девяносто восемь, но биологически – кажется, по двадцать шесть. Они-то застали технологическую сингулярность, изменились в процессе общечеловеческих изменений. Для меня – это просто глава в учебнике, на которую преподавательница отводит двенадцать академических часов.
Я гуляла вокруг школы, пинала ис