Книжка, полная стихов

Антон Юрьевич Таланенко

В книжке говорится о том, что. Описываются такие места, где. Повествуется о тех временах, когда. Кроме всего этого, в книжке рассказывается ещё и о многом другом. Приятного чтения.

Пять минут

Он умрёт, когда минуют пять минут,

но не ждут, когда минуты истекут:

наливают, выпивают,

еле-еле успевают

в двух словах ещё живого помянуть.

На экранах тот, кто занял главный пост,

и на все столы транслируется тост,

говорится в нём, какой был

без пяти минут покойник,

что всем нового хорошего принёс;

а того, что не сбылось,

дать не властен обречённый,

обещает щедрый тост:

счастье даст новорождённый.

Роды года принимает акушер,

у беременного времени уже

пять минут, как длятся схватки;

у кого вина нехватка –

подставляй скорей бокал, стакан, фужер!

Всё случится вот-вот,

как закончат бить куранты,

это звон, это звон

упокойный и заздравный…

Предстоят всем нам предсмертных пять минут,

и не надо больше, чтобы вспомнить суть,

подытожить, что мы дали

людям близким, людям дальним,

чтоб хотелось им минувшее вернуть.

Или смерти нашей с нетерпеньем ждут;

вот уйдём мы, наконец, и все начнут

праздник шумный и весёлый –

праздник жизни, счастья полной,

не начнётся он, пока мы тут.

А какими будут ваши пять минут?

2018

Девочка, не плачь долго

Девочка, не плачь долго,

в плаче долгом нет толка,

в плаче долгом вред только.

Если много слёз очи точат,

сходят их природные краски

с радужных цветных оболочек –

очи выцветают и гаснут.

Льётся за окном дождик,

скоро перестать должен,

вот и ты не плачь дольше.

Небо жёлтым взглядом осветит

мир, где дождь никак не прольётся,

небу мир улыбкой ответит,

радуга – улыбка сквозь слёзы…

Девочка, не плачь, видишь,

яркой аркой свет выгнут?

Радугу смотреть выйди!

Взором неотрывным и долгим

радужную краску вбирая,

око понемногу восполнит

яркости природной утрату.

Девочка, не плачь, вредно,

лучше не теряй время,

радуги ведь так редки.

2017

Цена свободы (Узник II)

Узник (Пушкин А. С.)

Сижу за решёткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

Кровавую пищу клюёт под окном,

Клюёт, и бросает, и смотрит в окно,

Как будто со мною задумал одно.

Зовёт меня взглядом и криком своим

И вымолвить хочет: "Давай улетим!

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Туда, где за тучей белеет гора,

Туда, где синеют морские края,

Туда, где гуляем лишь ветер… да я!.."

Томясь за решёткой в темнице сырой,

я жаждал побега, я жил жаждой той!

И вот на суровый пошёл договор

с орлом поднебесным, посланником гор.

Я плоть человечью живую как корм

орлу простираю сквозь прутья во двор.

На пище кровавой он с детства взращён,

и вымолвить хочет, что хочет ещё.

"Довольно, – ответ мой. – Кормиться ты скор,

но знай свой черёд исполнять договор!.."

И клювом железным он бьёт вновь и вновь

по камню, что держит решётку…

Уж ночь.

Очнувшись от близкого шума крыла,

я грудью почувствовал тяжесть орла,

зовёт меня взглядом: "Пора, брат, пора,

пока не проснулся тюремный сатрап!.."

Средь елей высоких в ущелье глухом

уютная келья, поросшая мхом,

а рядом, за тучей, белеет гора,

туда прилетает орёл по утрам.

С товарищем верным и с ветром втроём

мы вольные песни с вершины поём,

и, глядя на моря лазурную гладь,

рукой изрубцованной глажу орла…

2007

Смертельная колыбельная

Спят усталые старушки, старички,

и на полках спят их зубы и очки,

спят лекарства, боли дремлют,

утолённые на время,

и недобрым сном

спит симптом.

Лишь смертельному недугу не до сна,

в эту ночь решил кого-то доконать,

злые силы в организме

поднимает – близок приступ,

скоро тётя Смерть

будет петь:

баю-баю, ляг на спинку, не стони,

баю-бай,