Назад к книге «Иосиф» [Дмитрий Васильевич Епишин]

Иосиф

Дмитрий Васильевич Епишин

Книга о Сталине

Иосиф умер и, освободившись от земных страстей, его душа обрела способность видеть прошлое незамутненным взглядом. Она повела Иосифа по пути воспоминаний, на котором он шаг за шагом превращается из романтика в диктатора, железной рукой создающего пролетарскую империю. Многое теперь увиделось ему по иному, многому в своей жизни он дает нелицеприятную оценку.

Дмитрий Епишин

Иосиф

Сталин не ушел в прошлое.

Он растворился в будущем.

    Шарль де Голль

Пролог

Иосиф всегда знал, что после смерти душа его полетит в Иерусалим. Куда же еще? Если Бог призывает умерших на Страшный Суд, то такой суд может быть только там – в небе над Голгофой. Ибо нет на земле места страшнее.

С Богом у Иосифа не просто получилось. С детства Он в душе постоянно жил. Потом отворачивался, надолго исчезал. Снова возвращался. Когда Его не было – сатана являлся. В душу заползал, все божеское из души выкидывал.

А в начале жизни хорошо было, безоблачно. Видишь над собой лицо матери и думаешь – это Бог. Потом лица матери нет, а Бог все равно над тобой. Незримый. Совсем сосунком попал в духовное училище, охотно учился. Детская душа нежная, Бог в нее легко входит, хорошо все обустраивает. Душа растет, цветет красиво. Правда, сатана и тогда наведывался – Виссарион, Бесо, отец родной. Бил, издевался, чтобы злу научить. Добился своего, научил. С малых лет почуял в себе Иосиф приступы ярости. Бесо его ломал – не быть тебе священником, а он боролся, не сдавался – буду! Упорным стал, несговорчивым. Мстить научился. Однажды в отца нож бросил, такая ненависть была. Но Бесо умер, не добился своего. Борьба кончилась. Бог опять душу согревал. Иосиф в училище отучился и в семинарию с желанием пошел. Мать этого хотела, а мать знает, чего хотеть. Думал, знания получать будет, к Богу приближаться. Но там – все наоборот. Монахи семинаристов ненавидят, преследуют. Святое Писание не разумом, зубрежкой вбивают, чуть что – сразу в карцер. Бога по-настоящему никто не почитает. Слежка, доносительство. Неправильные были порядки. Душа как птица в клетке стала. Стихи хотел писать, книги великих писателей читать, про политику узнавать, ничего не разрешали. Тогда в кружок первых марксистов вступил. Святое Писание забросил, зато рукописный перевод «Капитала» вдоль и поперек выучил. Жизнь в семинарии совсем опостылела. За неявку на экзамены его отчислили, да туда им и дорога.

Думал, раз теперь в революцию подался, то пути с Богом разошлись, а нет. Хоть в религии разочаровался, но от Христа отказаться не мог. В диалектике концы с концами без Бога не сходились. Потому что если нет абсолютного добра, то не должно быть и ее противоположности – абсолютного зла. А оно было. Повсеместное, всепобеждающее, наглое. Иосиф знал, что абсолютное добро есть и когда-нибудь победит. Но он не умел ждать. Хотел бороться со злом, а бороться надо только в рядах марксистов, другие не подходят. Болтуны, разбойники, дураки. Марксисты подходили, но они отрицали Бога. Пришлось выбирать: марксизм или Бог. Иосиф выбрал марксизм, а Бога спрятал. Потом часто заглядывал себе в душу, хотел увидеть Его. Понять, ушел или нет? Тогда еще Бог не уходил. Грехи маленькие были. А Он особое зрение дает, через него людей как на рентгене видно. Очень разные люди становятся. Например, когда среди бакинских рабочих агитировал – их сразу видно. Они ближе к Богу, потому что без раздвоения души. По совести жили, только в большой нужде. С ними хорошо было работать.

Вот руководящие марксисты – другое дело. Чуть ли не каждый в себе бесов прячет. На партийных съездах казалось: в театр попал, где лицедеи собрались. Без конца болтают, грызутся, сходятся, расходятся, предают друг друга, с охранкой сотрудничают, но все очень схожи. Козлиными бородками, непременными пенсне и жилетками. Заботились не столько о будущем пролетариата, сколько о своем месте в истории. Порой до смешного нелепо. Иосиф хорошую школу среди рабочих получил, рано понял, как соль земли выглядит. Эти фантазеры солью земли не были. Не верил он в их серьезность. Но наде