* * *

– Анюта, вставай, пора коз на выпас вести.

Девочка лет тринадцати открыла глаза, потянулась и встала.

– Давай одевайся, перекуси… Я тебе тут в котомку картошки с хлебом положила и бутыль с водой. В обед Степа что-нибудь принесёт.

Анюта оделась, доскребла вчерашнюю кашу из миски, запила её козьим молоком.

– А куда их сегодня отвести?

– А туда же. На луг к реке. Место хорошее, трава сочная.

– Ой, бабушка, вчера ещё хотела тебе сказать… – Анюта замялась.

– Ну, говори. Что ещё?

– Мерещится мне там постоянно что-нибудь, но не страшное… Люди какие-то дом большой строят… Но звуков топора не слышно… Только, только пригляжусь, а ничего нет, как ветром сдувает.

Бабушка потрогала лоб Анюты.

– Нормально вроде всё, жара нет. Да ты сочиняешь всё, бабку старую пугаешь…

– Нет, бабулечка. Зачем мне врать…

Бабушка задумчиво посмотрела в окно.

– Видишь значит… необычное… Слыхала я о таком, только не у нас. Говорят, что такое случается в Никандровой пустыни. И видят не все… А не перегрелась ли ты на солнце? Дни стоят теплые, солнце припекает, несмотря на то, что май. Ладно, ступай, коз береги. Они жару тоже плохо переносят, ближе к обеду отгони их поближе к лесу. Там сараюшка ветхая. Но, какая-никакая защита от солнца. Пусть полежат, отдохнут. А печь перестанет, гони их опять на луг.

(Где-то в Псковской области… Год 1908.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Кто, где… и как… в городе

«К нам приехал, к нам приехал Сергей Сергеич дорогой…»

Если верить календарю, то весна уже началась. Начало марта, а погода зимняя: к вечеру прилично холодает, а ночью всё ещё примерно минус десять. Конечно, дни уже длиннее и днем припекает солнце и плавит снег на крышах домов, с которых свисают гроздья сосулек. И под теплыми лучами звучит весенняя капель…

Скоро восьмое марта. Сегодня воскресенье, завтра на работу… Осталось три дня, а я ещё не придумал, что подарить своим родным женщинам: маме и сестре. Цветы – это само собой… А что ещё… Лёльке вообще бы можно было ничего не дарить… ведёт себя последнее время безобразно: хамит, пререкается, всё ей не так и я для неё не авторитет, несмотря на то, что старше на пять лет. Мама говорит: «Не обращай внимания и не обижайся. Она так самоутверждается…»

Правильно, маме легко так говорить, ведь она видит только «верхушку айсберга», а что себе позволяет её доченька без неё… Чего стоят её слова типа «…не тебе судить, дилетанту недоученному». Но я об этом маме не говорю, ни к чему её расстраивать лишний раз. Она итак переживает, что я бросил институт и перехожу с одной работы на другую… короче, не нашел себя в жизни. А всё из-за любви… но об этом как-нибудь в другой раз.

Лёлька, Ольга Игоревна, поступила в театральное училище с первого раза. Она с детства мечтала быть артисткой и никем другим себя не видела. Все наши семейные праздники всегда начинались с её выступлений. Отец ставил её на стул, и она читала стихи или пела песенки. Все естественно её хвалили и хлопали в ладоши. Она улыбалась, раскланивалась и довольная слезала со стула под дружные аплодисменты родственников. Пухленькая, с огромным бантом на голове, в кружевном платьице она была очень милой и хорошенькой. В шесть лет при очередном своём выступлении она оконфузилась, но, несмотря на это, продолжала выступать и в детском саду, и в школе. Мамин двоюродный брат, присутствовавший при том конфузе, каждый раз вспоминал этот случай со смехом: «Всегда хотела быть артисткой…»

Мы каждое лето приезжали к нему на дачу. Ведь мама с детства росла в их семье и считала его родным братом. На даче все были при деле, отдыхали только вечером: играли в карты, попивали домашнее вино. Мы с Лёлькой были предоставлены сами себе. Ей шесть, мне одиннадцать лет. В этот период разница в возрасте большая. Я убегал играть с ровесниками, а Лёльке было скучно. Мама ей и сказала: «А ты займись подготовкой очередного номера. Мы сделаем перерыв в работе, и ты нас развлечешь». Лёльке готовиться особо было не надо, у неё в запасе было много чего… Она сразу стала всех созывать на своё выступление. Бегала по саду от одного к другому. «Дядя Митя, тетя Лиза, я жду вас на лавочке… я буду выступат