Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов
Вячеслав Васильев
История – трагедия. Где преданность идеалам идёт об руку с предательством. Любовь на грани смерти и смерть на грани с помешательством. Долг и честь здесь могут значить много, а могут быть проданы за деньги. Где жизнь – это всего лишь чистилище перед смертью.
Глава 1. Закон и справедливость
Святой крест связи неожиданно ожил, нарушив праведную дрёму служителей порядка, так удобно устроившихся на сидениях служебного внедорожника.
– Во имя Господа Бога нашего Иисуса Христа. Группа браво два доложите обстановку! – раздался чуть сонный голос, по интонациям которого можно было понять, что его владелец привык повелевать.
Слегка заплывший жирком диакон Роланд громко всхрапнул, просыпаясь, встряхнул роскошными чёрными кудрями, так удачно сочетающимися по цвету с замызганной униформой. Толкнул в бок напарника – новичка уснувшего на первом же ночном дежурстве самым бессовестным образом, хотя получил от старшего по чину группы строгие указания не смыкать глаз и зорко следить за округой.
– Эй, жирдяй! Проснись! И ответь, как вас обучали.
Напарник спросонья протёр глаза, мощно зевнул и потянулся, упёршись рукой в крышу легковушки. И тут до него дошло, что он уснул не в мягкой постели родной семинарии, где проучился долгих пять лет, чтобы носить гордое звание служителя справедливости, а в патрульном автомобиле. Он тут же замер и медленно повернул голову в сторону старшего. В его взгляде читался страх, ведь его только что поймали с поличным. А это грозило очень серьёзным взысканием в виде епитимьи, которую обязательно на него наложит приор, блюститель ночного караула, если диакон его сдаст. А он сдаст, чтобы новичку впредь неповадно было нарушать прямой приказ.
– Простите, диакон Роланд, – сказал он извиняющимся тоном. – Лукавый сомкнул веки мои, ибо в мыслях моих не было ничего подобного.
– Ага, – Роланд иронично усмехнулся, – знаю я вас, семинаристов драных. Лукавому, кому ж ещё захотелось послушать твой грозный храп, призванный разгонять ночных ослушников?
Диакон протянул руку и отвесил затрещину напарнику, заставившую того испуганно съёжиться.
– Хрен с тобой, зелень. На первый раз прощаю, – сказал он важным тоном. – Но, чтобы впредь такого не было! – добавил он грозно.
– Благодарю вас за преподнесённый урок! – проговорил семинарист смиренно. – Если вам от меня что-нибудь потребуется, только дайте знать!
Роланд устало покачал головой. Он вспомнил себя в то время, когда «выпустился» из семинарии. Было это восемь лет назад. Боже! Как же быстро летит время! Лучший на курсе, почётный стипендиат святого ордена недремлющих, пример для подражания… И «неистовый красавец», как называла его младшая наставница, совратившая молодого человека, уверенного в собственных силах и вере свидетелей второго пришествия. «Благодаря» их связи он находился сейчас в патрульной машине, занимая самую унизительную должность. А не сидел где-нибудь в светлых апартаментах главного управления веры за большим столом из красного дерева, в позолоченном кресле больше похожем на трон, служившим отличительным признаком занимаемой должности верховного епископа. Не решал сложную задачу выявления противоправных актов вольнодумия, так часто распространённых среди черни и настоящего бича всего законопослушного мира – приверженцев первого пришествия, если просто – еретиков. И не было у него в секретаршах послушницы-монашки с телом, как у Грейс, готовой в любую минуту удовлетворить любую прихоть высокопоставленного начальства. Вместо этого он должен был следить за этим жирным идиотом со взглядом блудливого, вечно голодного до обильной жратвы и страстных женщин, самца.
Ах, Грейс! В последнее время Роланд всё чаще предавался ностальгии, вспоминая моменты уединения с наставницей. Сейчас, пользуясь обширной базой данных, он мог бы в считанные часы выяснить, где она находится, но до сих пор этого не сделал. И это его страшило больше, чем наказание аббатского совета ночных дозорных.
Конечно, никто из почётного совета Иисуса Христа не стал бы обращать внимания, свяжись он с молоденькой монашкой-послушницей и