Путешествие на Луну

Николай Георгиевич Гарин-Михайловский

«Раз зимой пришлось мне переезжать из одного города в другой, такой же. Оба города расположены были на большой реке, и летом переезд на пароходе был бы быстр, приятен и дешев. Но зимою задача значительно осложнилась. Если ехать на лошадях 400 верст, то это стоит дорого и переезд неудобен, а для больных или людей с ненадежным здравием такое путешествие даже рискованно…»

Николай Гарин-Михайловский

Путешествие на Луну

Святочная фантазия

Раз зимой пришлось мне переезжать из одного города в другой, такой же. Оба города расположены были на большой реке, и летом переезд на пароходе был бы быстр, приятен и дешев. Но зимою задача значительно осложнилась. Если ехать на лошадях 400 верст, то это стоит дорого и переезд неудобен, а для больных или людей с ненадежным здравием такое путешествие даже рискованно. Если ехать по железной дороге объездом, то надо сделать 1600 верст и потерять четверо суток на переезд и сутки на ожидание поезда. Но зато переезд дешев: одиннадцать рублей за все 1600 верст. Итак, дилемма: с одной стороны – дешево, а с другой – напрасная трата времени. Но ведь время – деньги, сказал бы какой-нибудь англичанин, обгоняя народы на своем стоверстном в час паровозе. «То англичанин, а мы – русские», – основательно ответят мне. Конечно. Хотя кое-кто и из русских силою вещей вынуждается дорожить своим временем, но ведь это «кое-кто».

Один господин говорил мне:

– При моих разъездах я ровно втрое больше трачу времени, чем мог бы его тратить; если это перевести на русский язык, то это значит, что вместо одного года я трачу три. Хорошо, если б у меня было три жизни, а без этого я сомневаюсь, чтоб моя работа была сколько-нибудь продуктивна: мне приходится втрое быстрее сжигать свою жизнь.

Говорил мне это только один господин, и тут же ему возразил другой, жирный и благодушный, как летнее солнце:

– Э, батюшка, наш русский человек искони говорит: «Дело не медведь – в лес не уйдет!»

Итак, мне надо было во что бы то ни стало ехать. Задача была не из легких: с одной стороны, я не был так богат, чтобы истратить пять дней, когда можно было ограничиться, при проезде на лошадях, двумя, но с другой стороны – я был так беден, что не мог тратить шестьдесят рублей там, где можно истратить всего одиннадцать. И вот я выбрал нечто среднее и решил по одной железной дороге проехать столько, чтобы, с выигрышем двух суток переездом на лошадях стасорокаверстного расстояния, попасть на соответственный поезд другой дороги, идущей в требуемый мне город. При помощи путеводителя я вычислил разницу времени между двумя поездами двух разных дорог, с возможно кратчайшими перегонами на лошадях, и, наконец, выбрал этот путь между двумя городами. Несомненно, и на этом пути было почтовое сообщение и вообще можно было ехать без компаса и десятиверстной карты, не то, что где-нибудь в сибирской тайге. Но там деревья, а здесь люди, среди которых можно запутаться хуже, нежели среди деревьев. Это не острота, а факт, который в данном случае в сотый раз и подтвердился. И не где-нибудь в Пошехонье, а в губернском городе, на почтовой станции, куда я дал телеграмму, чтобы выставили мне к поезду лошадей. Впрочем, давая телеграмму, я был основательно убежден, что лошадей мне не выставят. Тем приятнее было разочарование – лошади уже ждали меня.

Это было хорошее начало, но в дальнейшем меня поджидала такая путаница, из которой только случай выручил меня. Началось все это, как обыкновенно, с самых незаметных пустяков.

– Прогоны здесь отдайте, – сказали мне.

– Ну что ж, здесь так здесь… Сколько?

– Да сколько, – четыре с полтиной…

Ямщик скользнул по моему лицу и проговорил:

– То, бишь, пять… Вишь ты, память отшибло…

Как ни старался он быть естественным, но опыт жизни заставил меня насторожиться. Главное, что мне дорого было, это время.

– Сколько всего верст до города Н.?

– Этого мы не знаем.

– А до станции, куда ты меня повезешь?

– До станции тридцать.

– Почем же с версты прогоны?

– Я не знаю…

– Как не знаешь, ведь это почтовый трак