Судьбы России и русская интеллигенция
Валерий Яковлевич Брюсов
«Когда пишешь статью в наши дни, знаешь наверное, что ей суждено устареть к завтрашнему утру, если не сегодня вечером. События, – и события огромного исторического значения, – сменяются с быстротой, какую называют головокружительной. Мы теряем уверенность в расчётах на неделю вперёд: тот собирался в субботу поехать в Петроград, а в пятницу сообщение между столицами оказалось прервано; другой назначил свою лекцию на воскресенье, но накануне улицы оказались перегороженными баррикадами и под обстрелом; не надеешься на почту, не убеждён, что получишь свои деньги из банка, и т. под. …»
Валерий Яковлевич Брюсов
Судьбы России и русская интеллигенция
Когда пишешь статью в наши дни, знаешь наверное, что ей суждено устареть к завтрашнему утру, если не сегодня вечером. События, – и события огромного исторического значения, – сменяются с быстротой, какую называют головокружительной. Мы теряем уверенность в расчётах на неделю вперёд: тот собирался в субботу поехать в Петроград, а в пятницу сообщение между столицами оказалось прервано; другой назначил свою лекцию на воскресенье, но накануне улицы оказались перегороженными баррикадами и под обстрелом; не надеешься на почту, не убеждён, что получишь свои деньги из банка, и т. под.
Как, при таких условиях, гадать о будущем, тем более не своем лично, а всей России. Как в частной жизни не обеспечен следующий день, так в судьбы нашей родины, теперь, чуть ли не каждые сутки вносят, часто нежданные, изменения. Великая революция февраля-марта, июльские дни в Петрограде, требования украинцев и финнов, поход Корнилова, октябрьское потрясение, смены министерств, попытки низвергнуть наше Временное правительство, вот – лишь некоторые из потрясающих явлений, которые можно напомнить. А рядом с этим продолжалась грандиозная война государств и народов, свершался Тарнопольский разгром, пала Рига, неприятель грозил Петрограду и т. д. Россия, которая ещё так недавно казалась неодолимо-сильна именно инерцией своей громады, стала как бы легкой щепой, кидаемой волнами и ветром. Так огромный дреднот, если повреждены его машины, вдруг становится, подобно самой утлой ладье, игралищем взмутившегося океана…