Я бессмертен

Первое условие бессмертия – смерть.

    Лец Станислав Ежи

– Ну что там? Какие новости?

– Боюсь, мне нечем вас обрадовать.

– Все настолько плохо?

– Поймите меня правильно: я ни в коем случае не хочу вас обидеть, эм, понимаете, ваш отец уже довольно стар для медицинского вмешательства.

– То есть нет?!

– Выслушайте меня, пожалуйста. Вашему отцу около девяноста пяти лет. Это очень неплохой показатель при средней продолжительности жизни в семьдесят.

– Ну, так это да или нет?!

– Прошу вас, выслушайте меня. В таком возрасте все костные ткани, мышечные волокна, сосуды и другие части организма не подлежат «реставрации». Это просто пустая трата денег.

– У меня полно денег!

– Я понимаю, но… хорошо, предположим, мы сделаем это, но какой в этом смысл? Максимум он проживет два-три, ну, или четыре месяца. К тому же это очень серьезный риск для нашей клиники. Репутация сейчас играет чуть ли не основную роль, так что…

Я всое прекрксно слышшал. Да я поутаю буыквы. Ну и чтво. Они д-д-думыают что меня м-моыжно сп-пгсать со ссчетоы? Хахаха… Я ещвщ ваыс всеих п-п-пережиуву. Воыт увиыждите.

– Так что я вынужден отказать вам в вашей просьбе.

– Но как же наш договор с мистером Хендриком?!

– Это очень большой риск для нас. Поймите, вероятность, что мы сделаем данную «реставрацию» организма вашего отца, равна одному проценту.

– Я все понял. До свидания!

Вечеорм я кыак вс-сегда ел грыечневую круыпу. Да мние деввяыносто пыять. Онни думаыют что есыли маои рувки тря… тряя… тряяысуться, значыит мне поыра умиырать. Кыак бы нит..ниии..ниытак.

Утро выдалось мрачным. Ни единого лучика света. Небо выглядело хмурым, а мокрый снег то и дело прилипал к ботинкам, противно шлепая. Шлеп-шлеп.

– Мои соболезнования! Он был для нас настоящим примером, прожил достойную и долгую жизнь.

– Да… Я понимаю, но легче от этого не становится.

– Сейчас подойдут Джефферсоны. Встреть их у порога.

Неожиданно для всех старый пес по кличке Юнга словно с цепи сорвался. Никто не слышал его лая уже года полтора, а почтальон и вовсе считал его слепым и глухим куском шерсти.

– Там подъехала машина. Похожа на реанимобиль или скорую…

Тишину в комнате нарушили громкие шаги и сильные отрывистые стуки в дверь.

– Мисс Кристин?

– Да, это я!

– Меня зовут Стенли. Я из отдела «2234bfa». Позвольте мне пройти внутрь.

– Да-да, конечно! Только у нас тут…

– Я в курсе. Именно поэтому я здесь.

Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошел мужчина средних лет. Дорогое пальто, шляпа, до блеска начищенные ботинки. На родственника «усопшего» или друга семьи он был не похож, поэтому люди в гостиной настороженно переглянулись.

– Давайте ближе к делу: у меня нет времени. Итак, я из отдела крионики. Ваш отец 14 марта подписал с нами договор и внес на счет нашей компании 17,5 тысяч долларов, плюс доставка. Когда наш клиент отправляется «туда, откуда не возвращаются», нам поступает сигнал. Посмотрите на левую руку вашего отца. Видите эту маленькую синюю точку? Это наш чип. Так что после смерти у нас всего сорок пять минут для транспортировки тела.

– Транспортировки?

Люди, стоявшие поодаль от мужчины, зашептались.

– Так вот, дамы и господа, у вас еще есть, – он взглянул на часы, – тринадцать минут, чтобы попрощаться с покойником.

– Постойте…

– И не собираюсь. Вот копия договора, подпись вашего отца. Ознакомьтесь. Пункт 14.38: «Препятствование транспортировке строго запрещено. В противном случае, сторона погибшего должна будет возместить все расходы, плюс компенсация за вызов».

Лаборатория была довольно маленькой и напоминала заброшенную поликлинику. Четыре стула, стол, сосуды с жидким азотом и большой, занимавший почти половину комнаты, холодильник. Тело обложили льдом. Ввели в кровь вещество, которое препятствует свертыванию крови и образованию тромбов, поместили в сосуд с жидким азотом. Вниз головой. Почему именно так? При малейшей утечке азот испаряется сверху вниз. Значит, во время устранения поломки мозг не пострадает.

– Сто седьмой! – гордо сказал профессор.

– А может зря это все, ведь никто не дает никакой гарантии?

– Эх, мальчик, сейчас у нас нет таких