Назад к книге «Крылья для одиночек. Книга о людях, какими я их люблю» [Сергей Альбертович Протасов, Сергей Борисович Протасов]

Крылья для одиночек. Книга о людях, какими я их люблю

Сергей Борисович Протасов

Эта книга о людях, какими я их люблю.О золоте мимолетных чувств и душевной ржавчине, о силе, которая живет в самых слабых плечах, и отчаянии, которое нередко посещает гигантов.О полёте и падении.О мозолях и шрамах.О любви и о тяжести её крыльев.О том, что мы не свет и не тьма. Мы – цвета и оттенки.Эта книга о том, чтобы не судить.Эта книга – место для встреч и прощаний, улыбок и слёз, стихов и прозы. Каждый из вас мог бы написать её сам.Потому что каждый – такая книга.

Крылья для одиночек

Книга о людях, какими я их люблю

Сергей Борисович Протасов

Благодарю Аллу Герчик, Елену Демьянову,

Даниила Николаева, Алексея Дегтярёва

и Михаила Делягина за неоценимую помощь

в издании этой книги.

© Сергей Борисович Протасов, 2018

ISBN 978-5-4493-5176-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кораблик чудаков

Крыло первое

«Наверное, в поездках смысла нет…»

Наверное, в поездках смысла нет,

Когда понятна общая картина —

В конце концов единственный билет

До станции «Кладбищенская глина»

Нам выдан в кассе равнодушных звёзд,

И в точку уходя мало-помалу,

Вагончик-жизнь, куда бы нас ни вёз,

В итоге, к одному придёт вокзалу…

Но похотью к походам мы грешим —

И мечемся по глобусу как бесы,

Хотя, – что Акапулько, что Ишим —

Лишь задники одной и той же пьесы.

Не сетуя на трудности пути

Между рассветом и вороньим граем,

Мы как бы в даль пытаемся расти

И в карты с ней как с шулером играем.

Нам исповедь попутчика близка

Под пьяный храп с откинутого ложа,

Пока в окошке прежняя тоска

Растает как шагреневая кожа.

И, папироску горькую паля,

Мы тонем в небылицах незнакомца,

Как тонут в пролетающих полях

Остатки догорающего солнца.

Мы тонем – в этих низких небесах

Деревнях. Полигонах и погостах.

Руинах лагерей. Святых местах.

В безвременье начала девяностых.

Из отворенных вен течёт портвейн.

Взрываются мосты. Мелькают лица.

И мы – отребье голубых кровей —

Никак не можем всласть наговориться

Мы едем! Да! В далёкие края!

Мы меркнем. Мы теряемся из вида,

Где синие вонзились якоря

В тюремные наколки инвалида.

Где, освещённый чахлым огоньком

Фонарика. А может, идеалом?

Мальчишка от родителей тайком

Читает «Спартака» под одеялом.

Где можно и дружить, и драться всласть

Где первые стихи – ножом по парте…

Который век, рыдая и смеясь

Я еду в том раздолбанном плацкарте

Где все мои – скандалят и поют —

Ожившие для праздника и горя.

Мы едем вместе. Кажется, на юг

Где в первый раз – опять – увидим море.

«Коридор был похож на флейту…»

Коридор был похож на флейту

В нем сквозняк выдувал гавот

И я падал в него, как в Лету

Вытекающую из нот

Как мелодия эта льётся

По пути из двери в окно!

Если б здесь поселился Моцарт

Он бы спился давным-давно

Тут тебе ни балов за полночь

Ни восторгов со всех сторон

Лишь сосед – Леонид Ароныч

И трофейный аккордеон

На футляре – с цветком наклейка

И когда он играл с плеча

То ему подпевала флейта

Коммуналки на Ильича

Крупным жемчугом, мелким бесом

Гопотой голубых кровей…

И стучал ему в такт протезом

Репрессированный еврей

Он терзал этот мир искусством

Он показывал кукиш тьме

Он врагов побеждал под Курском

Хавал пайку на Колыме

Он фальшивил не о фашизме

И меха не за правду рвал

Он летел по дороге жизни

Убивался и убивал

Он смеялся, рыдал, пророчил

В три аккорда и в душу мать

Он такое во мне ворочал —

Вам, не слышавшим, не понять…

Эта музыка не прервётся

В коммунальной душе моей…

Если жил в ней когда-то Моцарт

Он, наверное, был еврей

«Мне снился ангел – молодой и сильный…»

Мне снился ангел – молодой и сильный

Бесчувственный как ржавая броня

И взгляд его – безжалостный и синий

Торчал как финка в сердце у меня

Он был к беде, как зеркала осколо