Белая хризантема

Мэри Линн Брахт

Корея, 1943-й. Хане шестнадцать лет, она никогда не покидала родной остров Чеджу, родилась и выросла под японской оккупацией. Она из рода хэнё – женщины моря, ныряльщицы. Ее младшая сестра никак не может дождаться того дня, когда и она станет хэнё. Две девочки счастливы в своем маленьком идиллическом мире на берегу океана, но однажды судьба разлучает их, отправив Хану в чужие края, уготовив ей тяжкие испытания. Однако женщины моря сильны и упорны, и Хана не оставляет надежды когда-нибудь найти свой дом.

Южная Корея, 2011-й. Больше шестидесяти лет Эми старалась забыть то, что случилось с ней и сестрой в детстве. Но на закате жизни, чтобы примириться с собой, она должна взглянуть в лицо прошлому и вспомнить все. А может, и найти наконец сестру. “Белая хризантема” – драматическая и трогательная история о двух сестрах, разлученных насилием и войной, чья любовь друг к другу настолько сильна, что способна противостоять даже историческим бурям.

Мэри Линн Брахт

Белая хризантема

© 2018 by Mary Lynn Ltd

© А. Смирнов, перевод на русский язык, 2018

© “Фантом Пресс”, издание, оформление, 2018

* * *

Посвящается Нико

Почти рассвело, и в полутьме на тропинку ложатся диковинные тени. Хана старается не думать о существах, что вот-вот цапнут ее за ноги. Она идет за матерью к морю. Ветерок едва заметно треплет ночную рубашку. Сзади шуршат тихие шаги. Хана, не оглядываясь, знает, что за ними идет отец, на руках у него спит ее сестра. На берегу их уже ждет горстка женщин. Она узнаёт их лица в занимающемся рассвете, но шаманку видит впервые. Жрица одета в традиционный ханбок[1 - Национальный костюм жителей Кореи. Традиционный женский ханбок состоит из чогори – блузки, рубашки или жакета – и чхима – длинной юбки. – Здесь и далее примеч. перев.] – васильково-красный. Едва они спускаются на песчаную полосу, шаманка начинает танцевать.

Остальные отступают от кружащейся фигуры и замирают, слегка сгорбившись, околдованные грациозным танцем. Шаманка приветствует морского бога-дракона монотонным пением, приглашает его на их прекрасный остров, зовет пройти через бамбуковые врата на безмятежные берега Чеджу. Горизонт чуть окрашен искристым золотом, и Хана моргает, поймав луч нового дня. Это недозволенная церемония, запрещенная японским оккупационным правительством, но мать настояла на соблюдении традиционного ритуала гут перед первым нырком Ханы, ее посвящением в хэнё[2 - Хэнё (женщина моря) – ныряльщица, зарабатывающая на жизнь добычей моллюсков и других деликатесов с морского дна.]. Шаманка просит защиты и богатого улова. Она снова и снова повторяет слова, мать легонько толкает Хану в плечо, и обе склоняются в низком поклоне, касаясь лбами мокрого песка, чтобы почтить скорое прибытие морского бога-дракона. Когда Хана распрямляется, сестра сонно бормочет: “Я тоже хочу нырять”, и у Ханы сжимается сердце от тоски в ее голосе. “Скоро, сестренка, ты встанешь здесь, а я буду рядом и поприветствую тебя”, – шепчет она, не сомневаясь в их будущем.

По вискам стекают капли соленой морской воды, и она смахивает их тыльной стороной ладони. “Теперь я хэнё”, – думает Хана, глядя на берег, где белые ленты шаманки выписывают спирали. Она берет сестру за руку. Они стоят рядом, слушая шум накатывающих на берег волн. Группа безмолвно принимает ее в свой орден, слышен только океан. Когда солнце полностью взойдет над горизонтом, Хана погрузится с другими хэнё в глубины и займет свое место среди женщин моря. Но до того им придется вернуться в свои дома втайне от любопытных глаз.

Хана, вернись домой!

Громкий, как наяву, голос сестры возвращает ее в настоящее, рядом на полу спит солдат. Церемония тает во тьме. Отчаянно цепляясь за видение, Хана закрывает глаза.

Она почти два месяца в плену, но время здесь течет мучительно медленно. Она пытается не вспоминать того, что пришлось вытерпеть, что ее заставляли делать, кем приказали стать. Дома она была кем-то другим – да, кем-то другим.

С тех пор будто прошли столетия, и Хане ближе мысли о могиле, чем воспоминания о доме. О материнском лице, выныривающем ей навстречу из волн. О сол