Той, что любила меня беззаветно, посвящается

Часть первая. Храм Огненноокого бога

1

Короткое полярное лето было на исходе, когда в маленькую рыбацкую деревушку Чуг-Ти, приютившуюся между серыми, неприветливыми утёсами, явился незнакомец. Его следы вели в направлении, где не было никаких селений и откуда ещё никогда не приходили люди – по крайней мере, на памяти старейших из обитателей селения, – на север, где, как известно, круглый год царят лютые морозы, а землю покрывают непроницаемой толщи снега и льды. Первым заметил чужака маленький десятилетний сорванец Но-Ше, по обыкновению, отлынивавший от работы по хозяйству и игравший на окраине деревни со щенком, которого он звал Ви-Ло, что значило «Крючковатый Хвост». Ви-Ло, трёхмесячный остроухий пёс, ещё слишком маленький, чтобы тянуть упряжку или травить диких зверей на охоте, завидел одинокую фигуру, внезапно появившуюся на гребне скалы, раньше своего хозяина – и пронзительно залаял.

Взору изумлённого Но-Ше предстал незнакомый ему взрослый мужчина, одетый в меха и вооружённый. На поясе его висел короткий прямой меч в ножнах, отделанных металлом, который практически не встречался в окрестностях Чуг-Ти, но, по слухам, в изобилии имевшийся на юге, где особо ценился за лунный блеск. Металл этот, именовавшийся серебром, Но-Ше однажды видел у первой красавицы селения, семнадцатилетней Бю-Зва, или просто Бю, как её любили называть все мальчишки постарше – она носила на шее ожерелье, на котором висело несколько круглых серебряных бляшек, украшенных чеканными портретами царей южных держав и причудливыми надписями. Ожерелье это, подаренное Бю её женихом, отважным Ваб-Ди, являлось одной из наибольших ценностей в деревне, и передавалось по наследству старшему сыну в семье вот уже несколько поколений – а тот дарил его своей будущей невесте в залог любви и верности.

Чёрные, раскосые глаза Но-Ше так и прикипели к ножнам меча. Сам меч, должно быть, обладал ещё большей стоимостью, так как ковали его искушённые в работе с металлами мастера – из бронзы, что по своим качествам многократно превосходило камень, дерево и кость. Из бронзы был выкован большой нож с чёрной рукояткой, которым пользовался шаман Чуг-Ти, говорящий с душами мёртвых Кул-Деб. Но-Ше слышал о мечах достаточно, причём каждый раз истории эти сопровождались глухими проклятиями отца и сдавленными рыданиями матери. С юга неоднократно приходили большие деревянные лодки, на которых сидело по несколько десятков воинов с мечами и топорами, и атаковали многочисленные роды его племени, заселившего берега Льдистого моря. Налётчики, чьи копья и стрелы также имели бронзовые наконечники, грабили и безжалостно убивали саанимов, и противостоять им в открытом бою было практически невозможно; соплеменники Но-Ше, вынужденные оставить западное и южное побережье ещё более ста лет назад, сейчас скрывались в труднодоступных и бедных дичью и рыбой районах.

Деревенька Чуг-Ти, или Вращающееся Солнце, была основана два поколения назад группой беженцев, пересёкших на каяках Льдистое море в самой узкой его части. Здесь, невдалеке от края вечных льдов, день, как и ночь, длился полгода; солнце в летний период не заходило, а лишь описывало окружность, что глубоко поразило переселенцев и подтолкнуло их дать такое название своему новому поселению. Саанимы ютились в маленьких домиках, представлявших собой деревянно-костяные каркасы, скреплённые сухожилиями и обтянутые моржовыми шкурами, и возносили молитвы богам о счастливой охоте и спокойном море.

В горле Но-Ше застрял испуганный крик; он не решался поднять тревогу, так как опасался, что пришелец поразит его своим тяжёлым копьём, на которое он опирался, как старик – на посох. Судя по всему, мужчина не имел никаких агрессивных намерений, а может, он просто ещё не заметил Но-Ше. Мальчик, мучимый сомнениями, колебался, что же лучше: вскочить и побежать в деревню, до которой было не более сотни шагов, или же затаиться и наблюдать из безопасного укрытия. Несколько расположенных поблизости крупных валунов, покрытых бурым лишайником, предоставили бы ему надёжную защиту, и Но-Ше, ругая себя в душе за трусост