Волчья любовь

В ночи глубокой, в полную луну,

Я слышу вой, холодный и охрипший.

Так волк зовет любимую свою,

Что подарил ему однажды Высший.

Зовет ее, страдая от тоски,

Разлука голод в нем иной рождает,

И боль стучится яростно в виски,

Когда ее он в суе вспоминает.

И задыхаясь в безысходности своей,

Он об одном луну-богиню молит, —

Чтоб позаботилась она о ней

И быть счастливее чем он позволит.

И каждый шорох обрывает вой,

И эхо лишь несет его воззванье,

Встречая в каждой тени пред собой

Ее черты, ее глаза, ее дыханье.

И пусть в своей неволе он один,

Свобода миф, реальны лишь решетки,

Но путь любви всегда неколебим,

Когда идущие не будут кротки.

И волчий вой разносится в ночи,

Как знак свободы призрачного счастья,

И при луне, как в храме у свечи,

Душа не видит черного ненастья.

Тихий поскрип под ногою

Тихий поскрип под ногою,

Я спешу родной тропой

Этой темною порою,

Чтобы встретиться с тобой.

Чтоб с огнем обнять за плечи

И в наивности простой,

Погрузиться в твои речи,

И в тебе найти покой.

И когда отпустят боли,

В бескорыстности ночной

Не увижу лучшей доли,

Мне дарованной судьбой.

Маскарад

Я вижу пестрый маскарад.

Потоки шуток, смеха град.

Вино в фужерах милых дам

Разлито поровну до грамм.

Под песнь взывающей трубы,

И в сердце спрятанной борьбы,

Мундир одернув, не спеша,

Гусар к богине, не дыша.

Поклон изящный, нежный взгляд…

Все несравненно, – сударь рад,

Вот плавное руки движенье, —

Сударыня, Вы в умиленье?

Но та, смущенно сводя взор,

Отходит в сторону – укор?

Нет! Тихо платием шурша

К другому тянется душа

Гусар же, горько, про себя,

Вздыхает пламенно любя…

Объект желаний, нежных грез,

Мужских, но всем понятных слез.

В поле знаешь колосья пригнули

В поле знаешь колосья пригнули

Под набегами бури хлеба.

Так по сердцу однажды стегнули