Часть 1. Галстон

Глава 1

Они выглядели отвратительно. На стволе, возле ветвей они свисали, словно паразиты. Темно-коричневые основания почти сливались с деревом, так что заметить их было нелегко. Однако мне удалось. Они были похожи на ульи диких пчел, только тоньше и имели острый конец, на грязные полумесяцы размером с указательный палец. Мое лицо произвольно сморщилось, глядя вверх: «отвратительно». Больше я слов не находил.

Мне не удалось достать ни один из жутких наростов, чтобы разглядеть их тщательнее. Я подпрыгнул. Еще раз. И еще. Они висели слишком высоко. Я обошел кругом дерево, всматриваясь в них. Полумесяцы висели неподвижно, ничем ни пахли, ни издавали звуков. Их было так много, что практически не было видно самого ствола, но они отлично заменяли его.

И что в них было такого особенного? Они же были подобны маленьким чудовищам, но они завораживали, притягивали взгляд, манили к себе каким-то волшебным образом, и я не мог это объяснить. Почему? Именно в этом лесу, именно я увидел их. Они были отвратительны, но мне это нравилось.

Мне напомнили эти наросты коконы бабочки. Только очень большой бабочки. Вроде махаона или парусника Маака. Отец заставлял меня заучивать виды бабочек, чтобы потом стать лепидоптерологом, а я просто ненавидел насекомых. Эти мелкие твари всегда докучают, когда соберешься подышать воздухом. Наверное, поэтому при виде этих «коконов» меня передернуло. Помню, как однажды с семьей мы поехали в лес на ночь. Так называемый семейный отдых. После него-то я и стал писать. Но не потому, что меня вдохновила природа, а лишь потому, что мне не понравился тот отдых. И я решил написать об идеальном лесе, без насекомых и уж тем более без бабочек. И как бы отец не убеждал меня попробовать посмотреть на них иначе, я не мог.

«Ты только посмотри, как они удивительны», – говорил он мне, а я видел только маленькое жиденькое тельце насекомого и тоненькие лапки, которые раздражали своим касанием.

«И снова мне придется терпеть их мерзкие прикосновения», – сказал я вслух, но тут же замолчал, боясь, что меня услышат. Я отошел не так далеко от города, чтобы позволить себе разговор с самим собой. До чего же порой я был глуп. Я мог говорить сам с собой самые умные вещи или, напротив, самую глупость, но при людях я вел себя интеллигентно. Я не мог в присутствии кого-либо заговорить о смысле жизни, о вселенной или о других вечных вопросах. Единственный человек, с кем я мог поговорить по душам – это я сам. Порой мне было одиноко и тоскливо оттого, что не было рядом кого-то, кто мог поддержать, но я был рядом с собой. Можно подумать, что у меня раздвоение личности. Но у писателей это вполне нормально. Не просто так люди выбирают эту профессию. Если вы писатель – значит, в вас живет сотни самых разных личностей, которые разговаривают за ваших персонажей.

Я смотрел на них, задрав голову, пока не отекла шея. Кажется, и тут эти насекомые меня не оставят. Быть может, мне и правда нужно было изучать их против воли? Это намного проще, чем быть писателем. Но от себя не уйдешь, сколько бы в тебе личностей не жили. У меня сразу возникло желание взять себе один из экземпляров, но достать их было не так-то легко.

«Но я все равно заберу кого-то из вас. Отец будет рад», – снова вслух сказал я. И чтобы меня не сочли сумасшедшим, присел, достал из рюкзака ноутбук, пару бутербродов и принялся молча за книгу.

Глава 2

Он не отрывал от меня своего безумного уставшего взгляда. Вероятно, старик задумался о своем прошлом или настоящем, главное, что за своими воспоминаниями он совсем не видел меня. Но его взгляд не давал мне спокойно подумать. Я старался отвернуться к окну, подумать о новом сюжете будущей книги, но все было тщетно. Он смотрел на меня, и это не давало мне покоя.

Наконец, автобус остановился возле небольшого магазина, где можно было купить перекусить. Остановка длилась всего десять минут, но я не мог не воспользоваться моментом, чтобы выйти из душного транспорта.

Мы были словно вдали от цивилизации. Машины редко появлялись на дорогах, из людей в магазине был лишь продавец и пожилая женщина, которая никак не могла выбрать