Всенощные бдения Фауста. Апокрифический список поэмы

Дмитрий Силкан

Трагические стихи Дмитрия Силкана неразрывно связаны с «непостижимостью» личной смерти и с ощущением Бездны. Это и есть, собственно, великая отправная точка: а дальше – кто куда.

В его стихах…характерен такой момент:

«Снова – Счастье… Всё спокойно…

Жизнь опять свернулась в ленту.

Всё степенно… Всё достойно…

Смерть отсчитывает ренту…

Визги крыс подобострастных,

кайф сосущих алчным роем…

Только Дух познанья страстно

отметает блажь покоя»

Такой бунт против «Счастья» во имя броска в Великое Неизвестное – это очень и очень по-нашему.

Дмитрий Силкан

Всенощные бдения Фауста. Апокрифический список поэмы

«Гулливер, Дон-Кихот, Фауст…»

Начиная наш проект, мы говорили о масштабности начинаний, исторических и мифотворческих полотнах, о возврате к фантазии и ощущении жизни как чуда. Гулливер (он часто похож на Дон Кихота) – герой детский, чистосердечный, доверчивый, ищущий, в чём-то даже смешной.

Немногие согласятся взять на себя эту уязвимую роль, занять позицию, изначально предполагающую насмешку фарисеев и книжников – ироническая фигура надёжней: модель поведения отработана, да и исполнение не требует особых душевных затрат.

Дмитрий Силкан на эти затраты идёт: бесстрашно, размашисто, весело. Расчёт на провокацию есть, но он какой-то слишком невинный, этот расчёт. На него можно и не обращать внимания, он на поверхности: автор обращается к опыту Мефистофеля, посланника Мрака. Играть – так по крупному! Масштаб – не является залогом победы, но в его всеохватности есть очарование. Такие вещи подкупают, добрые люди обращают на них внимание, злые ворчат.

Я не уверен, что умение себя правильно позиционировать, вставляя лыко в строку литературной ситуации, оправдано стратегически: на больших дистанциях побеждает безоглядность.

Капитан Лебядкин перед написанием «Пиесы Таракан» тоже хорошенько подумал: «Россия – игра природы, сударыня!» …Лучше и не скажешь!

Эту убийственную формулировку можно применить и к стихам Силкана. Он ввязывается в авантюру с Фаустом с подростковой страстностью, не имитируя её, а, на мой взгляд, именно переживая от начала и до конца, – и эта его одержимость даёт возможность на время забыть о почти вековом скепсисе, окутавшем нашу культуру.

Свобода она для этого и существует, чтобы не спрашивать разрешения, а писать так, как считаешь нужным. Новые формы письма не отменяют старые, лишь дополняют. И если мы чего то и достигли в смысле эволюции, расширив наши знания и умения через информационные технологии, то это – возможность играть. Со старыми стилями и темами, версиями и контекстами, с героями и народами. Лишь бы что-то было за душой!

А там, к счастью, что-то есть. И это не только литературный опыт.

…Мы можем не обращать на это внимания, не знать об этом, но история нашего народа прорастает в нас: языческие костры, кресты и колокола, византийские орлы, звёзды и свастики, смуты и восстания, расколы и объединения, бомбометания, гулаги…

И постоянный вопрос и выбор – как ты распорядишься своей бессмертной душой, каков смысл твоего существования? И неуничтожим этот дух – и держит в напряжении всех, кто попадает в его орбиту – и не сделать с этим ничего, так устроен русский мир, русский хаос.

…Одна американская славистка недавно пыталась доказать нам с Андреем Тавровым, что стихотворение Пушкина «Пророк» – сатанинское. Аргументированно. С цитатами из Библии. Спорить не стали. Зачем спорить? Это основы нашей культуры, отпечаток темперамента, архетип.

«И внял я неба содроганье и горний ангелов полёт». Такое вот стремление, судьба, участь…

    Вадим Месяц,

    руководитель издательского

    проекта «Русский Гулливер»

* * *

Трагические стихи Дмитрия Силкана неразрывно связаны с «непостижимостью» личной смерти и с ощущением Бездны.

Это и есть, собственно, великая отправная точка: а дальше – кто куда.

В его стихах…характерен такой момент:

«Снова – Счастье… Всё спокойно…

Жизнь опять свернулась в ленту.

Всё степенно… Всё достойно…

Смерть отсчитывает ренту…

Визги крыс подобострастных,

кайф сосущих алчным роем…

Толь