Хождение по воде
Дмитрий Роюк
Внезапно вспыхнувшая любовь уставшего авантюриста Никиты Островских к семнадцатилетней Лике становится тяжелейшим испытанием для омертвевшей души молодого человека, искалеченного детдомовским прошлым и годами преступной жизни. Никите предстоит пройти через мучительную внутреннюю борьбу между одержимостью и истинным чувством, отчаянием и надеждой, жаждой мести и прощением. Чем закончится для него это испытание: духовным преображением и обретением веры или окончательным крахом и безумием?
Хождение по воде
Дмитрий Роюк
Жене и сыну посвящается…
Если вас
Мой безыскусственный рассказ
Развеселит, займет хоть малость,
Я буду счастлив. А не так? —
Простите мне его как шалость
И тихо молвите: чудак!..
М. Ю. Лермонтов
Редактор Андрей Лузанов
Корректор Алексей Леснянский
Дизайнер обложки Ольга Третьякова
© Дмитрий Роюк, 2018
© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4493-3093-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде.
Он же сказал: иди.
И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.
Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?
Евангелие от Матфея
От автора
За искусством всегда прячется реальная жизнь. А за холстом стоит живая душа, но вряд ли даже близкий друг разгадает автора. Кто-то уверенно может указать на прототип и окажется прав, но до разгадки так и не дойдет. Художник пишет не то, что видит, а то, что чувствует, пропуская предметы через собственный взор, направляя их в мастерскую, от которой никто никогда не видел ключей.
Затворившись в комнате, писатель заносит перо над головой, как меч. Рука его дрожит, но что за жалкое чувство испытывает он по сравнению с подлинным переживанием погибающего?! И все же его работа – запечатлеть трагедию по силе собственных переживаний. Указать боль, которую можно искоренить. Он подскажет, но все же писатель-романист – это не врач души. Его перо превосходно опишет болезнь, но выписать лечение?
Надеюсь, что я не взялся кого-то исправлять.
Prehistory,
или Предыстория
Н. шел по размокшей от снега земле. Маленькая тропа вела через лес к больничному двору. Сквозь сосняк проникали вечерние лучи солнца. Ветви деревьев искусно разрезали их, преображая свет в сумерках. Короткий январский день плыл вдоль Скандинавских гор и промерзших озёр в сторону теплого морского течения Гольфстрим.
Н. бродил, блуждал, делал все то, чего ему недоставало в шумной Москве. За тот небольшой путь, который он проделал сегодня, окружающий пейзаж показался ему непривычно живым и ярким.
«Скоро все померкнет, – рассуждал он. – Среди модного искусства много искусственного. А здесь все натуральное».
Косой луч ударил ему по лицу. Н. смахнул его рукой и пригляделся вдаль. Белое здание восставало перед взором его отдохнувших глаз. Вид больничной постройки больно сдавил грудь. Люди как муравьи бегают там. И он тоже найдет свою беговую дорожку среди них.
Вдруг ему показалось, что содрогнулось само время, как засохшая земля расслоилась на части.
«Где-то есть время, – подумал Н. – Оно правильное и живое, которое и должно быть. Часы взяли неровный счет. Они ворвались в жизнь человека и все быстрее и быстрее погоняют его вперед. А он не успевает, падает. Где-то там, где леса, океан и море, стирается больной нерв времени. Там будто нет часов, стрелки не торопят жить, и лишь порой бьет медный молоток двенадцать по полудню, намекая, что миру свойственно время…»
«Как-то все не так, – продолжал рассуждать Н. – Откуда зародилась такая скорость, такая хватка к предмету? Будто в них залог естественной любви и счастья. Правило бегущего сегодня: не останавливайся. Но разве можно в такой гонке что-то успеть, почувствовать, ощутить радость