25 ноября

Впервые я увидел его на баскетбольной площадке.

Было холодно, но на нем была тонкая толстовка с закатанными рукавами. Я еще подумал тогда: какой красавчик. В меру высокий, в меру широкоплечий, не качок, но и не анорексичка как я. Светлые волосы, красиво очерченные губы, дерзкие скулы и огромные голубые глаза. Прозрачные и холодные, как небо в сентябре.

Он обернулся и мы пересеклись взглядами. На меня он посмотрел с любопытством и вопросительно поднял бровь. В ответ я пожал плечами и двинулся дальше.

С тех пор я его больше не видел. До сегодняшнего дня.

– Женька, привет! – ко мне подсела Таня, староста группы. – У меня к тебе дело есть. Ты можешь вытащить свои затычки хоть на минуту?

Я снял один наушник.

– Помнишь, к нам в универ в начале года перевелся парень из Норвегии? Хотя, откуда тебе знать, ты ж не баба, тебе такое не интересно. Короче, я хорошо общаюсь с его сестрой Фрейей, и она попросила найти ему репетитора по современному русскому языку. Он учится на журналистике и сдает экзамен по этому предмету. А твоя бабушка до сих пор преподает на кафедре языкознания. Чувствуешь связь?

– Мне это не интересно.

– Я так не считаю. Если поможешь, отмажу тебя от практики и сдачи рефератов до конца года. Как тебе идея?

– Хорошо, только ничего не обещаю.

– Я на тебя надеюсь. Эй, Матс, иди к нам, познакомься со своим спасителем!

Твою ж мать, подумал я. К нам приближался тот самый красавчик с баскетбольной площадки.

Конечно же, я не собирался помогать. Даже с учетом того, что Таня избавит меня от лишней головной боли. Но я увидел, как появляются ямочки на его щеках от улыбки, и передумал.

– Матс Ларсен, – представился он, протягивая руку.

Матс изучающе прошелся взглядом по моим «забитым» рукам, еще одной татухе вокруг шеи, пирсингу в бровях и остановился на выбритом виске.

Это ты еще не знаешь, что у меня проколот язык и соски, подумал я. И, к сожалению, вряд ли узнаешь.

27 ноября

По дороге из универа я считал количество пройденных шагов. В метро я считал людей с одинаковым цветом в одежде. Поднимаясь по лестнице я считал ступеньки. Дома считать было нечего, я раскладывал доносящиеся из телевизора слова на слоги и считал их.

Я забыл выпить таблетки с утра, поэтому отвлечься на что-то из окружающего меня мира было трудно. Прошел час, прежде чем я осознал, что сижу на скамейке для ног в прихожей. Шнурки я так и не развязал.

На коврике у двери стояли незнакомые кроссовки.

– Женечка, ты вернулся! – бабуля чмокнула меня в щеку. – А мы на кухне решили расположиться, как видишь. Кушать хочешь?

Обеденный стол был завален справочниками и тетрадями. Сидевший с чашкой чая Матс приветливо кивнул.

– Я вижу, – сказал я. – Занимайтесь, не буду мешать.

– Я уже ухожу. Спасибо Вам, Валентина Ивановна, – произнес Матс и встал.

Пока он зашнуровывал кроссовки, я не удержался и спросил:

– Зачем тебе репетиторские занятия, если ты так хорошо говоришь по-русски?

– Говорить я могу, а вот грамматику и все прочее не понимаю. Несмотря на то, что все детство провел в России и ходил в школу. Не помогло. Но экзамен сдавать как-то надо, вот и пришлось просить помощи. Извини за беспокойство.

Матс виновато улыбнулся. При этом он взглянул на меня снизу своими ледяными, но вместе с тем лукаво-порочными глазами. Подобное выражение глаз я видел в одноименном фильме у Лолиты, когда она издевалась над обезумевшим от вожделения Гумбертом.

В тот день мне впервые захотелось прижать его к стене и целовать, пока не закончится воздух в легких.

2 декабря

Снег в этом году пошел рано.

Выходя из универа, я неспеша натянул перчатки. Вокруг все побелело, а ведь утром даже намека на метель не было.

– Женька, ты чего такой хмурый? – сзади на мне вдруг повисла Дашка, моя двоюродная сестра, которая училась на курс младше. – Приходи на вечеринку в честь моей днюхи, повеселимся!

– Приду конечно! А когда днюха?

– Сегодня, Жень.

– Блин, Дашка, прости, я такой дурак.

Отвертеться уже не получилось бы, поэтому на вечеринку я пошел.

Для меня, социопата со стажем, это было настоящим поступком. Сидя в клубе и потягивая коньяк с колой, я ненавидел и