Счастье в огне

Мария Захарова

В огне Великой Отечественной войны горят города и села, жизни и судьбы людей. Не избегает этой участи и Сталинград вместе с его жителями. Мальчишки и девчонки, вчерашние школьники, оказавшись в пекле войны, в одночасье становятся взрослыми и занимают свои места на заводах, в госпиталях, в окопах. Чувства одних сгорают в этом безумном пожаре, сердца других закаляются и становятся неуязвимыми, в душах третьих вспыхивает другой огонь, имя которому – любовь. Именно он дает веру, вселяет надежду, помогает выжить и встретить мирный рассвет, полыхающий яркими красками счастья.

Часть I

1

Варвару разбудил шум далекой канонады, ставший вроде бы уже привычным за последние две недели, но каждый раз новым, и потому тревожным. А главное, он вызывал ощущение чего-то страшного, не совсем еще понятного и от того еще более жуткого. Она бросила взгляд в окно. Светало. Варя повернулась на другой бок, закрыла глаза. Но спать расхотелось. Она еще немного полежала, становилось уже жарко, хотя в открытое окно все еще тянуло ночной прохладой. Девушка потянулась, с удовольствием ощущая гибкость молодого, сильного тела, и рывком встала с кровати, босиком прошлёпала к окошку и отдернула занавеску. Небо было еще темным, но уже с каким-то дымчато-малиновым оттенком. Ночью шел дождь, и теперь воздух пах свежей зеленью и мокрой землей и еще чем-то, до боли знакомым.

Встала мама. Варя слышала, как она возилась за стенкой, потом осторожно, чтобы не разбудить детей прошла на кухню. Девушка представила стройную фигуру матери, склонившуюся над плитой, и почти реально ощутила запах пирогов и парного молока. Мама всегда пахла как-то уютно – пирогами, мылом, свежей сенной трухой – в общем, всем тем, что ассоциировалось со словом Дом.

Тем временем небо еще посветлело. Прямо под окном тихонько шелестел куст сирени. Тугие гроздья его цветов уже различались в порозовевшем утреннем свете. Вдруг куст зашевелился, раздвинулся, и из его ветвей показалась взъерошенная голова. Варвара отпрянула от окна, схватила платок и накинула себе на плечи, а потом тихонечко засмеялась – Костик.

Это и вправду был ее сосед по дому и по парте, неизменный спутник ее детских игр, сорвиголова Костик. В последнее время Варвара стала обращать внимание на то, что он как-то странно на нее смотрит. А впрочем, может он и раньше так смотрел, только она не замечала. По крайней мере, ее девичье сознание, заполненное предстоящими экзаменами, первыми «женскими» секретами, и другими крайне важными делами, долго на этой мысли не останавливалось. Вот и сейчас она стояла и улыбалась Костику через окошко, даже не задумываясь, что утренние лучи ясно очерчивают ее молодое, крепкое тело, скрытое только ночной рубашкой.

Зато Костик думал как раз об этом. Вернее, не думал, а просто как-то чувствовал, и от этого ему стало трудно дышать, а в горле встал какой-то непонятный тугой ком. Он даже не сразу понял, что Варя его о чем-то спрашивает. А Варя спрашивала о том, что он делает под ее окном в такой час.

– Ну же, Костик, ты что, примерз? – ее голос наконец дошел до его сознания. Он прислушался к своим ощущениям и понял, что действительно слегка «примерз» – утренний воздух был довольно свежим, а сиреневый куст после ночного дождя – мокрым. Это помогло сосредоточиться на том, что говорила Варя.

– Я… вообще-то… на рыбалку. После дождя хорошо должно клевать.

Варя не замечала его сбивчивого тона.

– Рыбалка в нашем палисаднике? Это что-то новое. Первый раз слышу, чтобы рыбу под кустами ловили.

И она опять тихонько засмеялась. Её смех зазвенел колокольчиком в ушах Костика и разогнал все мысли, которые он только что с таким трудом собрал в кучку.

– Ну, что же ты молчишь?

А Костик не знал, что сказать, как объяснить Варваре, что вот уже несколько месяцев становится сам не свой, как только ее видит, как не знал того, откуда вдруг взялось это необъяснимое чувство, что земля уходит из-под ног от одного Вариного взгляда, от ее прикосновения. А Варя, росшая в соседнем дворе и являвшаяся неизменной участницей совместных игр, с п