Цикада и сверчок (сборник)
Ясунари Кавабата
Восточная библиотека
Ясунари Кавабата (1899–1972) – один из крупнейших японских писателей, удостоенный в 1968 г. Нобелевской премии по литературе.
В настоящее издание вошли романы «Стон горы» и «Старая столица», а также миниатюрные «Рассказы на ладони», представляющие автора как удивительного мастера, сумевшего выразить сокровенную суть японской души.
Ясунари Кавабата
Цикада и сверчок
© Оформление. ООО «Издательство «Пальмира», АО «Т8 Издательские Технологии», 2017
Красотой Японии рожденный[1 - © The Nobel Foundation, 1968© Григорьева Т., перевод на русский язык, 1992]
Цветы – весной,
Кукушка – летом.
Осенью – луна.
Чистый и холодный снег –
Зимой.
Дзэнский мастер Догэн (1200–1253) сочинил это стихотворение и назвал его «Изначальный образ».
Зимняя луна,
Ты вышла из-за туч,
Меня провожаешь.
Тебе не холодно на снегу?
От ветра не знобит?
А это стихи преподобного Мёэ (1173–1232).
Когда меня просят что-нибудь написать на память, я пишу эти стихи. Длинное, подробное описание, можно сказать, ута-моногатари[2 - Особый вид литературы, где стихи чередуются с прозой, появился в эпоху Хэйан (IX–XII вв.). – Здесь и далее примеч. пер.], предпослано стихам Мёэ и проясняет их смысл.
«Ночь. 12 декабря 1224 года. Небо в тучах. Луны не видно. Я вошел в зал Какю и погрузился в дзэн[3 - Букв.: дзадзэн – сидеть в позе дзэн, скрестив ноги, неподвижно, молча, с закрытыми глазами.]. Когда наконец настала пол ночь, время ночного бдения, отправился из верхнего павильона в нижний, – луна вышла из-за туч и засияла на сверкающем снеге. С такой спутницей мне не страшен и волк, завывающий в долине. Пробыв некоторое время в нижнем павильоне, я вышел. Луны уже не было. Пока она пряталась, прозвенел послеполуночный колокольчик, и я опять отправился наверх.
Тут луна снова появилась из-за туч и снова сопровождала меня. Поднявшись наверх, я направился в зал. Луна же, догоняя облако, всем своим видом показывала, что собирается скрыться за вершиной соседней горы. Ей, видимо, хотелось сохранить в тайне нашу прогулку».
Затем следовал упомянутый стих. И далее: «Увидев, как луна прислонилась к вершине горы, я вошел в зал.
И я появлюсь
За горой.
И ты, луна, приходи.
Эту ночь и ночь за ночью
Вместе проведем».
Просидев всю ночь в зале для медитации или вернувшись в него под утро, Мёэ написал: «Закончив медитировать, открыл глаза и увидел за окном предрассветную луну. Все это время я сидел в темноте и не мог сразу понять, откуда это сияние: то ли от моей просветленной души, то ли от луны.
Моя душа
Ясный свет излучает.
А луне, должно быть,
Кажется,
Это ее отраженье».
Если Сайгё называют поэтом сакуры, то Мёэ – певец луны.
О, как светла, светла.
О, как светла, светла, светла.
О, как светла, светла.
О, как светла, светла, светла, светла
Луна!
Стихотворение держится на одной взволнованности голоса.
От полуночи до рассвета Мёэ сочинил три стихотворения «о зимней луне». Как сказал Сайгё: «Когда сочиняешь стихи, не думай, что сочиняешь их». Словами в тридцать один слог[4 - Метрический закон танка, не знающих рифмы, сводится к чередованию 5-7-5-7-7 слогов, всего 31.] Мёэ доверительно, чисто сердечно беседует с луной, не только как с другом, но и как с близким человеком.
«Глядя на луну, я становлюсь луной… Луна, на которую я смотрю, становится мною. Я погружаюсь в природу, сливаюсь с ней».
Сияние, исходящее от «просветленного сердца» монаха, просидевшего в темном зале до рассвета, кажется предрассветной луне ее собственным сиянием.
Как явствует из подробного комментария к стихотворению «Провожающая меня зимняя луна», Мёэ, поднявшись в гору в зал для медитации, погрузился в философские и религиозные раздумья и передал в стихотворении пережитое им ощущение встречи, незримого общения с луной. Я выбираю это стихотворение, когда меня просят что-нибудь надписать, за его легкую задушевность.
«О зимняя луна, то скрываясь в облаках, то появляясь вновь, ты освещаешь мои следы, когда я иду в зал дзэн или возвращаюсь из него. С тобою мне не страшен и волк, завы