Послание с «того» света
Татьяна Окоменюк
Пять незнакомых между собой москвичей: пьющий писатель-детективист, преуспевающий ученый-чеховед, многодетный таксист, неудачливый художник и вышедший из зоны урка получают приглашение посетить Ниццу. Герои встречаются в Шереметьево и сразу проникаются друг к другу антипатией. В Ницце выясняется, что жить они будут в гостевых апартаментах одной и той же виллы. За ужином гости вдруг узнают, что собрались вместе совсем не случайно. Что они объединены общим прошлым. Общими ошибками молодости.
Послание с «того» света
Татьяна Окоменюк
Рано или поздно, под старость или в расцвете лет,Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел этот зов…
Александр Грин
Литературный редактор Влада Танич
Технический редактор Александр Солощев
© Татьяна Окоменюк, 2018
ISBN 978-5-4493-2658-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Валентин Найденов
– Динь-ди-линь! Динь-ди-линь! Динь-ди-линь! – заливался дверной звонок, грубо вырывая Найденова из объятий Морфея.
Валентин сладко потянулся. Резкое возвращение на грешную землю в его намерения не входило, но кто-то продолжал настаивать на контакте.
С трудом разлепив веки, он бросил взгляд на стену напротив. Там, прямо над плакатом с изречением Хемингуэя: «Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия» громко тикали китчевые самодельные часы, сооруженные из обычной деревянной иконы. Погнутые донельзя стрелки были вмонтированы аккурат в солнечное сплетение покровителя пчеловодов святого Амброзия. На них было одиннадцать утра с какими-то копейками.
«Не спится же кому-то в ночь глухую, – психанул Найденов. – Не иначе, графоман Кузяма, чтоб он уже о косяк убился. А лучше – о стену. Бетонную. Хотя… Если он не с пустыми руками…».
Последняя мысль подбросила Валентина с тахты, и он, не попав ногой в правый шлепанец, поплелся открывать в одном левом. По дороге бросил взгляд в зеркало, на котором розовым маркером написал неделю назад: «Другие не лучше!». Остановился, навел резкость. Увиденное оптимизма не добавило. В отражении на него пялился помоечный тип с костистым анемичным лицом, на котором выделялись мутные, глубоко запавшие глаза. Его прическа напоминала половую щетку после уборки сортира, а обнаженный торс навевал ассоциации с узниками Бухенвальда.
Тяжело вздохнув, мужчина стер не актуальную на данный момент надпись и, взяв с полочки маркер, сделал новую: «Дарвин был прав!».
Тем временем, визитер потерял остатки терпения и вместо звонка стал использовать нижнюю конечность: бах-бах-бах!
– Что, лошара, трубы горят? – рявкнул Найденов в сторону двери. – Ща соседи вызовут правоохрЕнительные органы, узнаешь, как нарушать правила капиталистического общежития.
– Это я-то лошара? Ах, ты ж вонючка подретузная! – раздался за дверью хриплый прокуренный голос. – Будут тебе щас и право-, и кривохрЕнители!
Тут же в дверном замке стал проворачиваться ключ.
Найденов покрылся холодным потом и, поддерживая рукой линялые тренировочные штаны, стремглав бросился в туалет. Закрывшись на крючок, перевел дух и стал прислушиваться к звукам, доносящимся из длинного полупустого коридора.
Гул размеренных грузных шагов, сначала слабый, потом более отчетливый, затем и вовсе звучный, медленно приближался к туалетной двери.
«Бух-бух-бух! Звяк-звяк-звяк!» – протопали мимо чьи-то тяжелые сапоги со шпорами.
«Каменный гость» явился, – обреченно подумал Валентин. – Сейчас Командор пожмет мне руку и – досвидос всем…».
– Эй, фрик! – раздался рядом все тот же голос. – У тебя че, сезонное обострение? С зелеными человечками в прядки играешь?
Найденов затравленно оглянулся назад. В углу, рядом со сливным бачком, еще с зимы примостились лыжные палки. За неимением лучшего, их можно использовать как средство обороны.
Дверь туалета задребезжала, крючок соскочил с петли, и, отброшенный открывающейся дверью, Валентин приземлился на унитаз.
На пороге стояла хозяйка квартиры Ва