Трудный фант, или Жена за проигрыш. Часть 2

Елена Геннадьевна Кутузова

Что наша жизнь? Игра! #2

«Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Ира в очередной раз убедилась в этом на собственном опыте, когда её обманул собственный муж. И пусть брак фиктивный, от этого не легче. Теперь Ирина считает дни до окончания брачного контракта и надеется, что все беды в прошлом. Но нет. Кредиторы хотят уже не денег. Ире с Денисом придётся забыть обиды и объединиться. Хотя бы на время.

Содержит нецензурную брань.

Словно для равновесия, выздоровление шло полным ходом. Врач радовался и обещал, что после реабилитации Ира сможет петь:

– Только вы должны понимать, что это долгий процесс. Если напрячь связки раньше времени…

Денис запретил ей разговаривать. Вообще. И снова приставил Петра:

– С тендером мы теперь и сами. Ты давай, за Ириной проследи, чтобы не сорвалась.

И все-таки ему было неприятно видеть их рядом.

С каждым днем Ира относилась к помощнику все дружелюбнее и, заходя в квартиру, Денис слышал смех. Громкий – Петра. И видел, как беззвучно хохотала жена. С ним она так не смеялась, ограничивалась вежливой улыбкой.

После того случая с Алиной их отношения изменились.

Ира все так же готовила обеды и ужины. Только теперь, накрыв на стол, уходила к себе. Денис пытался поговорить, объясниться еще раз… Не получилось. Ира кивнула и написала:

«Ты честно сказал, что брак фиктивный. Я выполню все условия контракта. А ты свободный человек».

И постепенно Денис понял, что сходит с ума. В собственной квартире, которая раньше была «крепостью», стало неуютно. Но и не приходить туда он не мог: начинал скучать по Ире уже через пару часов. И понимал, что долго не выдержит.

– Ну да, виноват. Надо было сразу сказать про это чертово пари. Но я… Да дурак я! Испугался, что обидишься.

Карие глаза не смеялись. В них застыл лед. И от этого становилось горько.

– Я же попросил прощения! Что ей еще надо? – вопрошал у друзей, но те тоже не знали ответа.

А потом Денис понял, что ревнует. И даже не к Петру, который неизменно уходил, стоило ему войти в квартиру. К гитаре.

Музыка почти не затихала. Ира восстанавливала навыки и не выпускала инструмент из рук. Иногда Денис видел заклеенные лейкопластырем кончики пальцев и понимал: опять стерла до крови. Однако возражать не смел: казалось, что он не имеет на это права.

– Какой-то ты тихий, – подкалывал Мишка. – Совсем подкаблучником стал!

Денис огрызался, но соглашался про себя: он на самом деле изменился. Это треклятое чувство вины не давало дышать полной грудью! Хоть к психоаналитику иди.

Только отправился он отправился совсем в другое место.

«ТеатрЪ». Заведение для гурманов. Публичный дом, выдержанный в стиле парижских варьете.

На вечерние представления приводили даже жен, и при этом никогда не пускали их за кулисы. Там, за складками алых занавесей, в гримерках, творилось то, ради чего и существовало это заведение.

Туда Денис не пошел. Занял столик на балконе, заказал ужин и застыл, глядя на сцену.

Заиграла музыка. Алый бархат занавесей разошелся, открыв взорам темноту. Лучи света метались в такт ритмичной мелодии, а потом, подстроившись под аккорды, замерли, озарив огромный бокал для мартини. На поверхности жидкости плавала гигантская оливка.

Наа полу появилась дорожка.

По ней, не торопясь, шла женщина.

Стройная, с тонкой талией и широкими бедрами. Тяжелую грудь поддерживал тугой корсет, туфли на высоченных каблуках уверенно цокали, вплетая новые звуки в зажигательный ритм.

Спокойно, улыбаясь, она обошла бокал и остановилась рядом со стулом. Поворот, легкое движение руки, и юбка упала на пол. Женщина переступила, и стройная нога взметнулась, отбрасывая прочь ставшую ненужной ткань.

Чулки со стрелками… По затемненному залу пронесся невесомый вздох. Классика бессмертна, и женская ножка, наряженная таким образом, до сих пор волнует сердца мужчин. Ну, и то, что находится у них ниже.

А танец продолжался.

Следом за юбкой отправился лиф. На актрисе остался только ажурный бюстик, из которого просто рвалась на волю пышная гру