Репост #0 от 29.06.18
Анастасия Рейфшнейдер
Askold De Gerso Gerseau
AprilMay June
Татьяна Разумова
Галина Емельянова
Александр Эдвард Ривер
Анастасия Горан
Инна Порядина
Александр Сих
Светлана Миронова
Перед вами первый пилотный выпуск журнала для пишущих людей "Репост". На страницах данного выпуска можно найти 9 произведений от 9 талантливых авторов. Каждый рассказ относится к одному из жанров: антиутопия, документально, драма, история, комедия, сказка. Мы приглашаем читателей окунуться в миры, которые создают наши авторы из выпуска в выпуск.
Содержит нецензурную брань.
Анастасия Рейфшнейдер
Актер первого плана
А ведь всё началось с того, что меня записали в театральный кружок.
Правильная дикция, прирожденная адаптация к быстро сменяющимся мгновениям сцены, развитая мимика и мускулатура – все это говорило о том, что свое будущее (не будь я долбоёбом) проведу в свете софитов и бесконечных поклонов под оглушительные аплодисменты почтенной публики.
И все так замечательно продолжалось – поездки в другие города, репетиции, вопли бессменно сменяющихся режиссеров, натянутые улыбки сокурсниц по сцене, грим, дешевые, а потом и более дорогие декорации, первое шампанское, выстрелившее пробкой в пыльную лампочку на потолке гримерки, костюмы, костюмы, костюмы, первая любовь и, пожалуй, вечная, так как Маняшечка стала моей невестой, а затем и женой. После было предложение снятся в местной рекламе – «Стоматология от А до Я – улыбка ослепительнаЯ!», квартира, доставшаяся от почившей бабушки, ребенок, « – Как назовем его? – В честь Станиславского? – Так и быть…», ясли, детский сад, школа, университет.? Тут-то всё остановилось и резко завертелось как стрелки взбесившихся часов, отматывающих время в сторону темную, нечистую…
Тогда был солнечный веселый день середины июля. Костя успешно сдал вступительные экзамены в авиационном и, обняв меня и Маняшечку, помчался в местное кино со своей новоиспеченной подружкой.
Маняша – всё так же сохранившая доброе сердце и чистоту души, слегка постаревшая (впрочем, я не замечал всех этих новых морщинок, которые она по вечерам усердно мазала косметическим кремом), в элегантном серо-розовом платье шагала по странно пустынной набережной, улыбаясь. Улыбка у нее была прекрасная – словно солнце озаряло её милое личико, и она вновь становилась той озорной, но скромной девчонкой, в которую я влюбился в свои семнадцать лет.
На скамейках и деревьях были расклеены глянцево-яркие листовки с пропагандой за нынешнего президента. Маняша вдруг остановилась у тополя и с треском сорвала одну из таких листовок.
– В чем дело, Мария? – я подошел к ней вразвалочку, с наигранно строгим видом. – Предпочитаете макулатуру вместо бессменно преданного мужа?
Маша всё разглядывала листок. Потом скомкав его, сказала:
– У меня какое-то плохое предчувствие, милый.
– В чем дело? – я вытащил скомканный лист из её похолодевшей ладони и развернул – на меня смотрело смятое лицо «вождя», точно такое же, как и на всех остальных листовках.
– Ты так на него похож… – проговорила она, развернувшись и медленно шагая к реке.
– Да, похож… – ответил я, не понимая её тревоги. – В театре часто шутят на эту тему. Мол, меня надо в президенты, я бы то поднял зарплаты служителям сцены.
Мария обхватила ладонями темный заборчик, что отделял тротуар набережной от воды. Внизу плескались волны – закрыв глаза можно было представить море, только холодный ветер выдавал среднюю полосу России.
– Ты же меня никогда не бросишь? – она вдруг резко обернулась и пронзительным взглядом синих очей впилась в меня.
– Конечно, нет. Как ты могла о таком подумать? – я обнял её, мягкие волнистые локоны защекотали мои плечи. Она так долго сегодня утром их завивала – вероятно, волновалась за Костю.
– Когда я стану старой и вялой… буду вставать в шесть утра на первый трамвай, чтобы попасть в поликлинику, к врачу, который будет безразличен к моим болям в костях и прогрессирующему слабоумию… – продолжала она с тоской. – Когда я буду солить огурцы на зиму и делать их излишне солеными… Когда мои пальцы окончательно скрючатся, и я не смогу вязать пинетки для