Великий князь

Юрий Сбитнев

В романе рассказывается о благоверном князе черниговском и киевском Игоре, который боролся с междоусобицами русских князей, жестоко пострадал и после мученической кончины был причислен к лику православных святых.Действие романа происходит в первой половине ХII века. Древний Киев, Чернигов, Лопасненский край, Тьмуторокань, другие древнерусские княжества – место событий романа. Произведение создано на основе прочтения древних летописей, написано истинным русским словом. Книга рассчитана на широкий круг читателя, интересующегося историей Киевской Руси, а также тех, кто хочет разгадать загадку удивительной славянской души.

Юрий Сбитнев

Великий князь

Роман-дилогия

…И бысть тишина велика

в земли Русской.

Летопись по Ипатьевскому списку

Тишь

Часть первая

Глава первая

1.

Отец лежал в гробу, вовсе непохожий на себя живого.

Горели, колеблясь пламенем и оплывая слезами, свечи. Одна, в изголовье, вдруг уломалась, и воск закапал, побежал на высокий лоб отца, жарко оплыл к переносице и скатился в глазницы.

Игорь ждал, что, ожёгшись, отец разом поднимется, уберегая глаза, смахнёт ладонью восковые кропли, улыбнётся открыто, радуясь очами.

Игорь ждал… Но этого не произошло.

Воск бруйко[1 - Бруйкий – бойкий, быстрый.] капал на отцовское чело, и никто не поправил согбенную свечу.

И тогда Игорь закричал вовсе не думанное им, само собою вырвавшееся, словно бы с исподу души:

– Пошто убили тату?! Пошто жжёте его?!

И пал на пол.

Никто не говорил тогда ему, что отец умер по злоумышлению. Но он с того самого крика был уверен в этом.

И только много спустя больший средь самых верных друзей Олега Святославича – боярин Пётр Ильинич утвердил Игоря в той тайной вере.

– Свели в могилу отца нашего, свет Олега Святославича, милостники Мономаховы, – ответил, не чинясь, на прямой вопрос Игоря. И добавил раздумчиво: – Пошто и сводить? Отец наш зла в сердце ни на кого не держал. Особливо на Мономаха. Простил ему перед Богом и зло его, и наветы, и облыжные письмена… Всё простил. Мне о том ведомо. Не то что зла – обиды не было в сердце Олега Святославича. Тих и чист душою был. Семьёю своей радый. Сынов-то сколь народилось! Ростить надо, научать жизни. Без распри с Мономахом жил. Толичко и поссорились мало, не по злу, по разумению в святом деле…

Об этой малой и последней распре отца с великим князем Игорь знал, но и подумать не мог, что из-за той ссоры так жестоко и подло поступит с отцом Мономах.

…Тогда переносили мощи святых Бориса и Глеба в новую церковь. Владимир Мономах настаивал, чтобы раки поставить посередь храма под шатром. Отец и дядя Давыд были тому противники. Строить храм начал ещё их отец – Святослав Ярославич, определив место захоронения великих святых, о чём поминал и в завещании перед смертью.

И хотя Давыд Святославич в том споре уже склонялся забыть волю покойного, Олег Святославич был непреклонен.

Не получилось согласия в том святом деле.

И тогда митрополит Никифор молвил:

– Вершите жребий. И – как Господь укажет!

Выпал жребий Олега Святославича.

И рады были тому люди. Шли к руке князя Олега и к столу его. И митрополит, и епископы, князья и бояре, и сам Мономах был на обеде у Олега Святославича.

Много пили на пиру, а доле говорили. Славили князя, вспоминали давние полцы[2 - Полцы – скитания; полкать – скитаться, слоняться, шататься.] его – скитания по белому свету. Горькие обиды, выпавшие на юные годы. Страсти и мытарства юного княжича, лишённого отчины. Но главным в тех искренних толковинах и заздравиях было одно – не озлобился душою Олег Святославич. Рад миру на Руси не токмо меж княжеской родовой, но и с Великим полем – соседями и сродниками.

Мономах в том углядел вражду себе. Сердцем на пиру был хмур, лицом улыбчив. Слушал пьяную балаболу, сам поднимал чашу за брата, но и знал: что у трезвого гостя на уме, то у пьяного на языке. Выходило на пиру, что вопреки его самолюбию подымает хмельная Русь князя Олега до великокняжеских почестей.

Но не испортил пира Мономах, поднялся