Буфф

Алексей Петрович Бородкин

По российской глубинке путешествуют двое: Ганнибал Иванович Щепкин – маг и волшебник, и его молодой племянник (ученик по совместительству) Лука. И дела идут не так уж плохо. Даже хорошо. Чудно поёт соловей, зеленя протянулись до горизонта, река перешептывается с ивами. Потом ученику приспело пообедать, а учителю – пошалить. А что делает маг, если ему неймётся пошалить? Верно! Устраивает театр. И не простой театр, а буффонаду. Шутовство. Индюк становится лакеем, дворовая девка – Джульеттой, зрители превращаются в баранов… или наоборот?.. Разобраться в хитросплетениях этой безумной истории трудно, но читать очень весело и интересно.

Предупреждение: Автор рассчитывает на наличие у читателей некоторого воображения. Лицам, не обладающим этим качеством, чтение рассказа противопоказано.

"О, великая русская дорога! Сколько слов о ней сказано, а сколько ещё предстоит сказать! Ты посмотри на эту грязь. Посмотри, как она блистает, сколько оттенков она имеет! Тысячи! Тысячи оттенков чёрного. Куда там французикам с их оттенками серого. Они просто дети супротив нас. А сколько лотосов произросло из нашей грязи? Из этих самых дорог? Ты знаешь, мой мальчик, что Пушкин написал своего "Медного всадника" в пути. Он ехал их Харькова в Петербург… кажется… или это было не в Харькове?.. Неважно. А Гоголь? Большая часть "Мёртвых душ" была написана на коленях, на маленьком дорожном чемоданчике, покуда бричка плелась из Ростова в Новгород… быть может, по этой самой дороге по которой мы сейчас идём. Да-да, вообрази себе. Оставшуюся, незначительную часть, Гоголь дописывал трактирах и на постоялых дворах… кои также являются частью дорожного тракта…"

Так рассуждал пожилой человек, в затёртом линялом пиджаке и стоптанных ботинках. Рядом с линялым господином шагал парень лет осемнадцати. Одет он был столь же паршиво, однако блеск во взгляде, румянец на щеках и улыбка на губах ретушировали эту потрёпанность, как скрывает милый розовый цвет острые колючки шиповника.

Линялый подумал, что жрать (простим ему это грубое слово, навеянное долгой дорогой) хочется немилосердно, и в тот же миг, будто в подтверждение мыслей, в желудке молодого спутника громко заурчало.

– Неплохо бы перекусить.

– Неплохо.

– Мои кишки показывают друг другу фиги.

– Мои внутренности культурнее твоих, но и они не испытывают оптимизма.

Путники перешли через неширокую реку (по деревянному мосту), миновали тополиную посадку и двинулись по меже, что разделяла два запаханных поля. Они устремились к лугу, за которым виднелся бор.

Молодой человек вдруг вскинул палку (на которой он нёс котомку), прицелился и сказал "пух!", имитируя выстрел. Для правдоподобности он дернул "ружьём", будто удерживая отдачу.

В вышине пискнула сойка и камнем рухнула к ногам путников.

– Зачем ты это сделал? – озадаченно спросил старик.

Молодой посмотрел на палку (не веря своей удаче), перевёл взгляд на сойку, потом на своего спутника.

– Я хотел пошутить!

– Ах, Лука, Лука! – пожилой вздохнул. – Ты молод и это многое извиняет, однако в твоём возрасте уже пора понимать, что хорошая шутка убивает сильнее пули. Она бьёт дальше и точнее. Стены и кривые переулки для неё не помеха. – Оба склонились над поверженной птицей. – Ладно бы ты подстрелил утку или гуся… – старик причмокнул, – это было бы совсем другое дело. В Задонске, на выселках, жила одна вдова, она великолепно умела приготовить гуся… в качестве начинки использовала антоновские яблоки вперемешку с гречневой крупой. Главное не забыть прибавить…

Что же считается главным в приготовлении гуся, линялый не успел поведать. Навстречу путникам неслась босоногая девка, сверкая коленями. От быстрого бега платок её сбился, волосы метались над головой, как змеи мадам Горгоны. "Нельзя! Нельзя!" – кричала девица, размахивая руками.

Подбежав и отдышавшись, девушка сообщила, что ЭТО (речка, запашка, луга и бор) – имение её барина. А барин категорически не любит цыган, и вообще:

– Всяких таких бродячих, – девица критически осмотрела путников. – Сказывал передать, что даёт вам полчас