Угнетение

Константин Хайт

«Это выплюнутые наружу метаморфические горные породы из моего жерла, лишь застывающего, лишь формирующего цельную красивую гору; это слова, которые могут рассыпаться, лишиться шарма и стать уродливыми, но которые вместе красивы; признания, до которых никому не будет дела… Я верю, что в этих зачастую интимных строках, зачастую запутанных, а зачастую банальных – коренится яркий сияющий огонь поэзии, и я верю, что в сердце читателя он способен загореться и породить нечто прекрасное, нечто живое».

Угнетение

Константин Хайт

© Константин Хайт, 2018

ISBN 978-5-4490-9543-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление/Манифест

1

В поэзии не должно быть рифмы и ритма. Рифма отжила себя: все интересные комбинации уже испробованы, любая рифма будет предсказуема и, если покопаться в истоках, можно найти несколько сотен стихотворений с точно такой же. Компьютер может писать рифмованные строчки, структурированные по слогам. Можно сделать программу, пишущую ямбом, хореем, дактилем, амфибрахием – любым существующим классическим и неклассическим размером. Нужно быть выше машин, выше компьютеров. Непредсказуемо и интересно только то, что не подчинено подобным ограничениям.

2

Поэзия должна бить наповал, должна удивлять и приоткрывать завесу того, что скрыто в глубине человеческой души. Некоторые её проявления призваны законсервировать момент, сохранить его для будущих переживаний (хайку); некоторые – должны быть сортом внутреннего монолога с попыткой привлечь изнутри других участников, образовать внутренний диа- или полилог, что-то для себя открыть; некоторые – выражать накопившееся чувство, вмещать в себя непереносимые избытки слишком ярких переживаний; некоторые – вызывать эти чувства, отсутствующие в данный момент, быть попыткой разбавить воцарившуюся тьму и немоту. Любое стихотворение должно вызывать ностальгию, должно служить своего рода проводником между реальным и нереальным, между жизнью которая дана и жизнью, которая могла бы быть, между собой теперешним и собой потенциальным.

3

Поэзия не несёт никакой функции: она ничего никому не должна.

4

Поэзия не стремится к целостности, к непротиворечивости. Она «должна оправдывать жизнь», а жизнь – бесцельная, хаотичная, противоречивая, непоследовательная, аритмичная субстанция. Не надо врать – не надо пытаться сделать поэзию отличной от жизни.

5

Писать следует только о том, что интересно автору по-настоящему, в данный момент. Потом ему может быть за это стыдно, или безразлично, а читатели могут найти это банальным или, наоборот, совершенно непонятным (ведь банальным мы называем то, что абсолютно понимаем, что для нас абсолютно неново). Не стоит подстраивать стихотворение под читателя, думая ошибочно, что без него оно не будет существовать. Дерево существует без человека, который его распилит на костёр. Писать следует так, как того просит первый зов, возникший в сердце при взятии в руки пера и пергамента.

6

Единственный объективный критерий, по которому можно оценивать творчество – это новизна, уникальность. Можно найти количество употреблений того или иного сочетания слов во всей предыдущей литературе, можно с математической точностью рассчитать частоту использования данных тем и данных мотивов, контекстов, драм, противоречий. Нужно пытаться быть уникальным, пытаться сделать что-то новое и рассказать об этом своим языком… Но если мы живём банальную, простую жизнь – то не стоит изгибаться змеёй и выдумывать о ней неподходящие, лживые эпитеты, поэтические обороты: выбирая между истиной и красотой, следует выбрать истину.

7

В проносящемся трамвае вечером под дождем, в разговоре двух проводников в поезде дальнего следования, в мертвом коте на обочине дороги куда больше поэзии, чем во всех когда-либо написанных словах. Слова умирают, чувства притупляются, заменяются одно другим, люди, когда-то считавшие какие-то максимы несомненными, умерли, другие еще не родились – но дождь вечен, смерть вечна, движение вечно. Я не творю дождь, поэт