Ледяной дождь

Лола Адриановна Кретова

Осенью время замирает. Кажется, что события идут своим чередом – шелестят золотые листья, пророчат безмятежность – но как бы не так. Ледяной дождь разбивает планы, делает хрупкими ожидания. Ветер рвёт провода, погружая жителей во тьму. Композитор выбрасывает ноты из окна, Нестерова приглашают занять кресло в тайном клубе, кто-то настойчиво пытается проникнуть в лабораторию «Волшебного стекла», директор музея готовит рождественский бал. Продолжение романа «Летние домыслы».

Ледяной дождь

Лола Адриановна Кретова

Иллюстратор Елена Андреевна Ибрагимова

© Лола Адриановна Кретова, 2018

© Елена Андреевна Ибрагимова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-9393-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Меня не убеждали, что привидений не существует, – меня принудили их не бояться.

Франсуа Рене де Шатобриан

Нотный стан надломился, ноты скрючились, мелодия смешалась и исчезла. Бумажный комок шлёпнулся на пол. Андрей Лаврушин потянул из папки следующий лист, скомкал, выпустил из рук – руки были словно чужие, словно кто-то ледяной и невидимый встал у него за спиной. Андрей мотнул головой и шагнул к окну.

Зябкий утренний воздух подался вперёд, колыхнул занавеску. Лаврушин раздвинул шторы. На мгновенье ему показалось, что внизу, на улице, кто-то стоит у калитки. Он резко дёрнул щеколду и отворил вторую створку. Нет – никого. Мелодия зазвучала вновь – отвратительная, отвергнутая. Обеими руками композитор сгрёб листы из папки и, размахнувшись как следует, кинул их в отворённое окно.

Порыв ветра тотчас подхватил ворох бумаг, распотрошил, разбросал по двору, по улице, швырнул Лаврушину в лицо. Лаврушин засмеялся – угрюмо и отчаянно. «Больше не умею, – произнёс он негромко, – и не сумею больше никогда».

Услышав смех в окне, человек в тёмном плаще поднял голову и отступил от калитки.

Лаврушин вернулся к стеллажам, где в аккуратный ряд были выстроены папки с нотными записями, сделанными, вопреки молодости, по старинке, от руки и карандашом. Он привык беречь черновики: именно они, а не финальные версии, дописанные в компьютере, тешили его самолюбие. Андрей вытаскивал одну папку за другой, неуклюже хватался за тесёмки и резинки. Душа его замёрзла и пальцы онемели, одна из папок выскользнула из рук; он не стал её подымать.

Ветер играл с осенними листьями, с бумажными листами, устилал улицу, укрывал газон.

Стеллаж опустел, от творческого самолюбия ничего не осталось.

И тогда композитор покинул свой кабинет.

Человек в плаще повернулся и зашагал прочь.

Вторая неделя сентября выдалась прохладной – осень решительно предлагала взглянуть на будущее трезвым взглядом. Но к середине месяца от её решительности не осталось и следа. Стояли тёплые, солнечные дни, по-летнему зеленел газон, пчёлы гудели в пряных травах, тут же порхали бабочки. Только долгие тени да ранние вечера напоминали о том, что лето закончилось.

Протяжному осеннему свету Агния была рада, и прозрачному воздуху, и лёгкой кисее тумана в низинах и у леса, но золотая пора для живописи ещё не настала. Художница нечасто заглядывала в свою мастерскую, к холстам и краскам, всё откладывала на потом, ведь лучшее время – то, что в гобеленовых тонах – ещё впереди.

А в саду спеет осенняя малина, ежевика, и надо морозить ягоды, варить варенье, протирать с сахаром айву и облепиху, следить за яблонями, проверять дыни и тыквы. И хорошо бы сходить за грибами, и на рыбалку тоже, пока ещё тепло, пока вода в реке отражает бледно-голубое, почти белёсое небо, чуть больше синевы у сосновых веток, чуть больше рыжины у берега. Может всё-таки взять с собой этюдник?

За забором затарахтела газонокосилка. Агния очнулась, выпрямилась и стала поправлять волосы – сняла заколку, потрясла головой, собрала волосы в пучок на макушке и закрепила заколкой. Последние недели заказов не было, не было и суеты, жизнь замедлилась и обернулась полусном. Как будто она выключила будильник и никуда не спешит.

Тарахтенье прекратилось – Алексей