Новый 1937

Сергей Моронов

1937 год. Начало Большого террора. Двое сотрудников НКВД, выполняя служебное задание по разоблачению сектантов, встречают духовного Учителя. Ничего не подозревающие чекисты, стараниями Учителя, сталкиваются с неописуемой Силой. Эта встреча становится для них роковой, и вся привычная жизнь начинает неумолимо рушиться.Обо всём этом в книге «Новый 1937». В книге использованы сцены насилия.Содержит нецензурную брань.

Сергей Моронов

История, о которой я взялся рассказать, произошла с моим давним знакомым по имени Никита. По сути это даже не история, а некая обработка записей Никиты, в которых он описал определённый специфический опыт, полученный им при весьма странных обстоятельствах. Возможно, этот опыт был спровоцирован увлечением Никиты некоторыми специальными психотехниками, или точнее одной из них.

Но давайте по порядку. Всё началось в один солнечный июньский день 2017 года. Я шёл по улице Урицкого в своём родном Иркутске и встретил Никиту, которого не видел уже несколько лет. Обнявшись и помахав для приличия руками, мы прошли в одно из многочисленных летних кафе, чтобы выпить немного пивка и вспомнить былое.

С Никитой я был знаком уже лет десять, мы вместе работали в одной крупной компании-ритейлере, где я занимал должность логиста, а он работал ревизором. На момент нашей встречи Никите было уже тридцать шесть лет.

Итак, расположившись за столиком, мы заказали пива и стали вспоминать наш старый офис, полную интриг, и сплетен жизнь, сумасшедшие корпоративы и прочие офисные развлечения. Учитывая, что там мы уже давно не работали, прошлись и по нынешним работникам, которых мы, естественно не знали, но которые были явно не чета нам, таким креативным и весёлым в те стародавние времена. Да, Компания уже не та – окончательно подписали приговор, ничего не подозревающим людям, которые продолжали в ней работать.

Примерно, как раз в этот момент, я стал подозревать что-то не то. Вроде бы передо мной сидел, повзрослевший, но всё тот же ревизор Никита, но одновременно с этим я каким-то другим местом чувствовал, что это не он. Во-первых, он не курил, во-вторых, пиво, как оказалось, он просто цедил, не употребив за всё время и ста грамм. Всё это было очень странно, ведь я знал Никиту совершенно другим, его пристрастие к алкоголю и сигаретам, одно время было темой обсуждения в офисе.

Но всё это блекло перед тем, что я постепенно определил в самом Никите, в его внутреннем состоянии. В его смехе, в его рассказах, репликах и реакциях, я не нашёл ничего, что когда-то делало Никиту героем историй и офисных баек. Раньше это был истеричный холерик, то хохочущий до упаду, то брызгающий слюной псих. Обладающий повышенным чувством справедливости, Никита просто взрывался, когда что-то, по его мнению, нарушало её.

Упрямый и прямой, как танк, всегда имел своё, единственно правильное мнение, которое защищал, вступая в споры, до драки, с поводом и без. Что-то доказать Никите было невозможно. Спорить с ним было не только не просто, но и опасно, в пылу Никита порой просто не контролировал себя и мог наговорить такого, что отношения с ним после этого уже никто из оскоблённых им людей не поддерживал. Вот такой непростой был человек, с которым, тем не менее, я как-то нашёл общий язык.

Сейчас этого Никиты не было. Передо мной сидел спокойный, знающий себе цену человек, которого не интересовали бессмысленные споры. В его словах и шутках не было ни неприязни, ни какого-то превосходства по отношению к другим людям. Его оценки и комментарии, были какими-то лёгкими и не обидными, но бьющими в самую суть.

Таким образом, обнаружив все эти изменения, я насел на Никиту и не слазил с него до тех пор, пока он, в конце концов, не сдался, и не рассказал, что произошло с ним. Единственное, чего я не мог добиться от него, это названия той самой психотехники, которая полностью поменяла личность Никиты. Забегая вперёд, скажу, что открыл он мне это самое название и даже подробно рассказал о ней только во время последней нашей встречи. Почему он так поступил, я не знаю, и гадать не буду. Каким-либо обра