Черный кандидат
Пол Бейти
Интеллектуальный бестселлер. Первый ряд
Экстравагантная сатира на политический мир на уровне гетто от букеровского лауреата. Пол Бейти рисует злые улицы Гарлема проблемными красками. Уинстон «Борзый» Фошей, добродушный человек-гора, который запросто может сломать челюсть, стоит перед нелегким выбором любого парня с района, мечтающего о миллионах,?– ограбить банк или баллотироваться в городской совет.
Этот роман заставит по-новому посмотреть на выборы, золотых рыбок и замаскированный расизм. Голосуйте за Бейти!
Пол Бейти
Черный кандидат
Перефразируя бессмертного Бигги Смолза – эта книга посвящается всем моим ниггерам, которые продолжают борьбу, в литературе и в жизни: Ниггеру Джиму, Кигегу, Дилси, Кандиду, Дяде Тому, Тикейку, Дэну «Спуку» Фримену, Стаголи; Элу и Рональду, Джерри, Чарли и Билли, Т. Морроу, DCP, Д. У., Лоусону и Тои Расселу.
Спасибо Шеле, Пэм, Джордану, Юргену, Анне, Шерон, маме, бабушке и Эйнке.
Особые благодарности Шону Уильямсу и Юри Кочияма за их терпение и поддержку.
© Аракелов А., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательствво «Э», 2018
* * *
1. Борзый и Плюх
Когда Уинстон Фошей, придя в себя, обнаружил, что лежит на деревянном полу наркопритона в Бруклине, инстинкт заставил его не открывать глаза, а, наоборот, крепче сжать веки…
Обычный человек, отходя ото сна, моргает. Уинстон же встал с закрытыми глазами и выставил перед собой руки в поисках зеркала – он знал, что оно стоит где-то между кожаным диваном и галогенным светильником. Как мальчик, играющий в «прицепи ослу хвост», он нащупал большую, в человеческий рост, раму, осторожно коснулся стекла кончиками пальцев и медленно открыл глаза. Подозрения об ишачьем облике полностью подтвердились.
Из зеркала на него таращится осел с изможденным, дочерна закопченным лицом и сердцем туземца с берегов Конго. На подбородке курчавится редкая бороденка. Лоб насуплен глубокими морщинами. Веки полуприкрыты, поджатые толстые губы не намекают ни на улыбку, ни на оскал. Человек с таким лицом с равной вероятностью может спросить, который час, или потребовать кошелек. Лицо у отражения настолько непроницаемое, полное фирменной крутизны Восточного Гарлема, что Уинстон и сам не может угадать, о чем думает. Но сейчас все иначе. Сейчас все его мысли так же очевидны, как растрескавшийся двойник в зеркале. Он потрогал пулевую пробоину, превратившую его нос в белый прыщ стеклянного крошева, и подумал: «Ниггеры есть ниггеры».
Несколько секунд назад Уинстон находился в отрубе, как белый боксер-тяжеловес, и, как и боксер, был потерян для своей расы, поэтому Уинстон не торопился поверить в здоровье, которым светилось его отражение. Он похлопал себя по бокам, словно искал в карманах зажигалку. Ни единого попадания. Ударил себя кулаком в грудь:
– Этот, сука, ниггер, жив на всю катушку.
Кроме него в этой бруклинской квартирке валялись еще три типа из гетто, навсегда умолкшие молодые гангстеры, неподвижные, с распахнутыми ртами и остекленелыми глазами, как фигуры из музея восковых фигур знаменитых преступников. В комнате было тихо, похоронный такой дзен, только ободранные занавески хлопали на ветру да ворковал насос аквариумного фильтра.
К Уинстону начал возвращаться расслабленный, нагловатый вид, который слетел с него несколько мгновений назад, во время стрельбы. Схватив левой рукой мошонку, Уинстон направился к ближайшему телу, которое еще недавно знал как Чилли Моуста из Флэтбуша. Чилли Моуст навалился на кофейный столик, уткнувшись лбом как раз между пищевой содой и весами. Пять минут назад Чилли возился с чашами и гирьками в ожидании неразбавленного кокаина и громогласно возмущался идиотизмом действующего мэра, который хвастался своими заслугами в снижении уровня преступности:
– Наш мэр думает, что придурков, желающих зашибить деньгу, остановят рифмованные кричалки, дополнительное патрулирование и смертная казнь. Да я сам преступник, без пяти минут профессор криминалистики, и не надо мне втирать, что дурацкий слоган «Выброси