Лекарь-воевода (части VII и VIII)

Николай Васильевич Кондратьев

Россия державнаяСтарший брат царя #3

Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911–2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках. Отдельным изданием вышел роман «Старший брат царя» (1996). Лауреат премии «Зодчий» им. Д. Кедрина (1998).

В данном томе публикуется начало романа «Лекарь-воевода» – третьего из тетралогии «Старший брат царя», повествующей о судьбе кровных братьев: царя Ивана IV и его старшего брата Юрия, уже при рождении лишенного права на престол… Провидение позаботилось, чтобы конь вынес Юршу – князя Юрия Васильевича – с поля брани без смертельной раны. Вторично спасло от голодной смерти, приведя на пасеку, где его выходила сиротка Весела. Значит, предопределен ему жизненный путь, а вот какой – он должен выбрать сам.

Николай Васильевич Кондратьев

Старший брат царя. Книга 3. Лекарь-воевода. Части VII и VIII

Часть седьмая

ЦЕЛИТЕЛЬ КЛИМ

1

Конь уходил с поля боя. Сперва он скакал по кустам. Крики, стоны, ржание лошадей, звон сабель затихали позади. Потом вырвался на наезженную дорогу и перешел на шаг. Хозяин в седле сидел смирно, не правил, на рыси неловко бился. Конь чувствовал: что-то не так, как следовало бы. Он косил глазом на седока – тело его наклонилось к гриве, руки безвольно висят.

Боль в крупе, чуть пониже хребта – заметина от удара саблей – постепенно утихала, но налетели мухи и оводы. Конь сошел с дороги, и листва смахнула надоедливых тварей. Седок не шелохнулся. Значит, можно самому выбирать дорогу.

Конь уносил хозяина все дальше и дальше. Иногда он останавливался, щипал траву, из ручьев пил воду. Но налетали оводы, и он уходил. Под вечер до сих пор молчавший хозяин застонал. Будто поняв его, конь свернул с дороги на тропу и скоро оказался на поляне около жилья – может быть, вспомнил, что тут когда-то отдыхал с хозяином. Из-под обгорелого полуобвалившегося перекрытия землянки показалась девочка лет двенадцати, в грязном сарафанчике, с распущенными волосами. Она очень обрадовалась коню и всаднику, весело засмеялась:

– Коняшка, миленький! Здравствуй, дяденька! О! Крови-то, крови! Ранили тебя?! Что? Что? Ноги?.. А, привязаны! Узлы-то какие!.. Подожди, у меня ножик есть… Вот так… И другая привязана… Вот. Ой, не падай, не падай!.. Ох, какой же ты тяжелый! Ножками, ножками…

Приговаривая и посмеиваясь, девочка то ли втащила, то ли ввела Юршу в землянку, он повалился навзничь на жесткое ложе, простонав: «Пить». Девочка принесла ковшик воды, смело подняла его окровавленную голову. У нее пропала веселость, когда вблизи увидела страшную рану через лоб, глаз и щеку с ошметками кожи и крови.

Юрша жадно пил, а вода в ковше розовела. Напившись, понял, что жив. Поднял левую руку, ощупал лицо: правая часть ничего не чувствовала – вся разбита. Протер левый глаз, осмотрелся, обрадовался – видит. Болью жгло лицо, спину, правые руку и ногу. Нашел силы спросить:

– Тряпки есть?

– Есть, есть,?– засуетилась девочка, достала какую-то рвань и холст.

– Вот это,?– он указал на холст,?– отрежь… Ступай принеси лопухов…?– Когда она вернулась, учил: – Обмой… Клади лопух. Я стану держать, а ты завязывай!.. Ой!.. Туже, туже… Вот так… Теперь давай руку лечить… Снимай кафтан… Мм… Давай, давай…

Так, охая и временами впадая в забытье от невероятно страшной боли, Юрша указывал как, а девочка бинтовала ему разрубленную в локте руку и рассеченное до кости бедро. Измученный до предела, он попросил еще пить и снова впал в беспамятство. След от сабли на спине остался не перевязанным, там кровь сама перестала течь.

Перед вечером в землянку пришла коза. Дев