Заплачено кровью. Трагические события первого года войны

Валерий Павлович Киселев

25 июня 1941-го 137-я стрелковая дивизия выехала на Западный фронт и под Могилевом вступила в бой против 2-й танковой группы Г. Гудериана. Через 4 месяца из третьего окружения вышли 806 человек. Из 14 тысяч, выехавших на фронт… Дивизия за год войны ни разу не была отведена с фронта, сражалась на важнейших направлениях фронта. Горькая, трагическая правда 41-го года, драматические судьбы бойцов и командиров…

Заплачено кровью

Трагические события первого года войны

Валерий Павлович Киселев

© Валерий Павлович Киселев, 2018

ISBN 978-5-4490-7183-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

25 июня 1941-го сформированная в Горьковской области 137-й стрелковая дивизия выехала на Западный фронт и вскоре, под Могилевом, вступила в бой против наиболее сильной группировки Вермахта, 2-й танковой группы Г. Гудериана. Через 4 месяца из третьего окружения вышли 806 человек. Из 14 тысяч, выехавших на фронт… В архиве дивизии почти не осталось документов за лето 41-го, но за четверть века работы автор разыскал и опросил более 380 ветеранов дивизии, прошел пешком весь ее боевой путь. Так удалось вернуть из небытия героические и трагические судьбы бойцов и командиров дивизии в первый год Великой Отечественной, раскрыть много тайн и загадок самого тяжелого периода войны на одной узкой полоске огромного фронта.

1. «В строй – с июня, в бой – с июля…»

– Командир, а, командир… Товарищ лейтенант! – перешел на официальный тон красноармеец Новиков, заметив, что у спящего взводного дрогнули ресницы. – Станция. Разрешите за кипятком сбегать?

Лейтенант Валентин Вольхин посмотрел на часы: «Уже четвертый…». В проеме вагона светало.

Надев пилотку и подтянув ремни, Валентин шагнул к двери вагона. В нос, как и на всех станциях, где останавливались воинские эшелоны, ударил крепкий запах мочи. Бойцы его взвода спали вповалку, некоторые негромко похрапывали. Вторые сутки слушал Вольхин перестук вагонных колес, привык, и тишина уже казалась странной. Где-то в голове эшелона запыхтел паровоз, на соседних путях раздался легкий и протяжный перестук вагонов – шла сцепка. В вылезшей из-под соседнего вагона фигуре Вольхин узнал командира полковой батареи сорокапяток лейтенанта Бориса Терещенко.

– А ты что не спишь? – спросил он. – И здесь уже бомбят, надо же. В Брянске мы, оказывается. Наверное, долго простоим: впереди пути ремонтируют.

– Если из Москвы на Брянск повернули, то скорей всего на Украину повезут, как думаешь? – спросил Вольхин.

– Кто знает… По мне, лучше бы туда, может быть, через Полтаву поедем. – У Терещенко там жили родители. – Из Брянска на Полтаву не попадешь… – с сожалением подумал Борис, вспомнив карту. – А помнишь, вчера в Москве, когда к нам товарищ Щербаков подходил, я его намек так понял, что мы в Белоруссию едем.

– Станет он тебе намекать! Просто так сказал, и все. А думаешь, он знает, куда мы едем?

Но в голове у Вольхина тоже сидела эта случайно оброненная Щербаковым фраза: «Ну что, выдержат сапоги Пинские болота?» – «Пинские! В Белоруссию направляют!» – мелькнула тогда мысль. Но Щербаков, конечно же, хотя и был секретарем ЦК ВКП (б), вряд ли знал, куда направляется их дивизия, если об этом не знали ни начальник эшелона, ни командир полка.

Из-под соседнего эшелона показался бегавший за водой Новиков. В руке он держал ремень, на нем болталось с десяток солдатских фляжек.

– Быстро ты. Недалеко, значит, вода? – спросил его Вольхин.

– Вагонов через пять пролез. Товарищ лейтенант, тут в эшелоне немцы пленные, в теплушке. Пробегаю – слышу, говорят по-немецки, да так громко, я даже обмер. Часовой сказал, что это летчики. Я заглянул в вагон – ну и морды…

– Залезай скорей, стоишь тут без ремня, вон ротный идет.

– Вольхин! Это у тебя люди бегают? Почему часового не видно? – сердито спросил подошедший командир роты старший лейтенант Цабут, подтянутый крепыш с кривыми «по-кавалерийски» ногами.

– Первухин! – громко крикнул Вольхин.

– Здесь я, товарищ лейтенант