Клеменция

Галина Голицына

Что было бы, если бы в России не свергли царя? Была бы нормальная монархическая страна – сильная, богатая, за которой с опаской наблюдают соседние государства, в основном с помощью своих шпионов. А что бывает, когда шпион – женщина? Да много чего тогда случается… Клеменция прибывает в Петербург с определённым заданием. Но всё идёт как-то не так…

Галина Голицына

Клеменция

Часть первая. Страшная Азия. Адреса, пароли, явки

Азиатский невольничий рынок… Многоцветье, многоголосье, палитра чувств – от глубокого человеческого горя до злой насмешки и откровенных издевательств. Бурлит рынок, клокочет, рыдает, зазывает, переливается разноязыкой речью. Продавцы, в общем-то, довольно однообразны: бритые головы защищены от солнца затейливыми тюрбанами, одежды очень светлые, в основном белые, и на этом фоне очень нарядно, даже празднично, выглядит зеленый цвет, любимый всеми мусульманами, священный цвет ислама. Черные глаза, черные усы, цепкие пальцы унизаны дорогими самоцветами – кто-то, переговариваясь, посмеивается, кто-то горячо спорит, кто-то лениво за этим наблюдает. Они не стыдятся, не гордятся, особо не суетятся, – они просто работают. Зазывают покупателей, предлагают товар, торгуются в соответствии со своим темпераментом – обычные люди в своей обычной обстановке.

Другое дело – товар. Товар здесь очень разнообразный. Цвет кожи у товара – от ослепительно белого до ослепительно черного, с массой промежуточных стадий: желтый, оливковый, шоколадный, бело-розовый… Золотые косы славянок, курчавые шапки африканцев, льняные волосы скандинавских пленников и блестящие иссиня-черные волосы азиатов. В глазах у товара – боль, стыд, тоска, равнодушие, злость… Много чего можно в них увидеть, да кто же станет читать душу в глазах раба? Покупатели интересуются телом: внимательно разглядывают прелести женщин, придирчиво ощупывают кулаки и бицепсы мужчин. Ведь раб – это работник, и работать будет его тело, а не тонкая душа. В прошлой жизни они могли быть кем угодно: принцессами, учеными, крестьянами; кем станут теперь – определит новый хозяин.

Клеменция плыла по этому бурлящему морю, почти оглохнув и ослепнув от того, что творилось вокруг. Благодарила Бога, что послушалась приказа, закуталась в чадру и взяла двух охранников из местных. Иначе нельзя: женщина с открытым лицом, к тому же немусульманка, к тому же молодая, – легкая и желанная добыча для любого работорговца, если только он не слишком ленив и не страдает избытком нравственности (а они этим точно не страдают). Пикнуть не успеешь, как крючковатые или жирные пальцы в перстнях схватят и приложат к телу раскаленное тавро. После этого, даже если удастся убежать на край света, до конца дней своих будешь бояться, что кто-то явится и заявит на тебя свои права. А в мусульманском наряде она – богатая госпожа, которая, прихватив двух слуг, пришла на рынок присмотреть рабов в свое хозяйство. Но даже с закрытым лицом, даже под охраной надежных телохранителей – Хасана и Али – она чувствовала себя весьма неуютно. Парней постоянно кто-то задирал; торговцы, показывая на нее пальцем, цокали языками и что-то говорили, и то один, то другой ее охранник, ощерившись, хватался за нож.

Господи, ну неужели нельзя было выбрать для встречи другое место? Почему у боссов тайной канцелярии такая трепетная любовь к дешевому шпионскому антуражу? Клеменцию практически не приглашали в офисы; задания она обычно получала в ресторанах, закусочных, метро. Там же она давала промежуточные отчеты и принимала высочайшие поправки. И всегда считала такую конспирацию несерьезной, детской. Иногда ей терпеливо разъясняли, что «детская» конспирация вызвана именно серьезностью момента, и нечего ей «засвечиваться» в кабинетах, иногда грубо обрывали, откровенно давали понять, что это не ее ума дело, что приказы не обсуждаются, и тогда она, доблестный солдат невидимого фронта, делала «под козырек».

В этой дикой Азии метро не было, а по чайханам местные женщины не ходят, поэтому пришлось идти получать задание в эту клоаку, именуемую Невольничьим рынком. Связной ок