Город, который построил Я. Сборник. Том 11
Марс Чернышевский – Бускунчак
В 2009 году я начал вести дневниковые записи. Первоначально это были скетчи, которые со временем переросли в небольшие рассказы. Если говорить о жанровой принадлежности, то это мемуары, написанные в форме юмористических и сатирических историй, эссе, рассуждений, нелепостей и абсурда. Книга вмещает в себя пока около 90 небольших произведений и будет делиться на множество томов. Сколько их будет в результате, пока неизвестно. Поэтому могу сказать только одно: начало книги мной положено, а о точных сроках ее завершения вам объявит уже кто-то другой.
Осенний синдром
Валентин Учеблов лежал на широких гнилых досках, застеленных тремя бушлатами (сильно засаленными соляркой и машинным маслом), что располагались в углу, возле теплой батареи, четвертого моторного цеха горьковского автомобильного завода. Он отдыхал после трудного рабочего дня, который начинался спозаранку в 6.00 и продолжался до 8.30. Затем его настигал легкий сон до 9.30, после чего на заводе начинался долгий обед, вплоть до 11.00, и уже в 11.15, будучи совершенно обескураженным положением вещей и объемом произведенных моральных подвигов, уходил домой, оставляя все тяготы рабочих будней в цехах индустриального колосса.
Прошел год, как Валентин подал документы в отдел кадров и был принят в качестве моториста второго разряда, хотя он мало, что понимал в этом ремесле. Он был прирожденным музыкантом и поэтом, и данный талант от природы не то, что не гармонировал с его нынешней профессией, а вступал с ней в открытую бескомпромиссную схватку.
Зачем он делегировал себя на это предприятие, и почему он был туда зачислен, до сих пор непонятно. Валентин сам при редких наших встречах всегда уклоняется от прямого ответа или просто меняет тему разговора.
Так вот, одним таким серым и до тошноты обыденным утром он тягостно дремал, как вдруг его разбудил звонкий и нервный окрик:
– Валек! Хватит валяться! Айда в теннис постучим!
Это был его заводской товарищ по соседнему цеху инструментальщиков Данила Бухачев. Они иногда, когда было свободное время (а было оно практически всегда), устраивали состязания по пинг понгу. Местных теннисистов, слоняющихся по заводу без определенной цели и места, было очень много, а Учеблов был одним из лучших, и с ним было очень престижно потренироваться.
– Ой, блин, Данила, напугал, – протянул пробудившийся от тяжелого сна Валентин, чуть не сломав себе обе челюсти от долгого и мучительного зевка. И еле-еле волоча ногами, побрел за своим другом, который в свою очередь очень эффектно жонглировал шариком, подкручивая его в момент удара поочередно двумя ракетками.
У Учеблова в этот день не было ни сил, ни желания играть, поэтому он, с удовольствием уступив в первой же игре, отдал ракетку следующему участнику бесконечных, ни на минуту не ослабевающих, соревнований. Ждать нужно было три партии из-за большой очереди, и наш герой примостился на подоконнике, прихватив с собой несколько старых номеров газеты "Горьковский рабочий", валявшихся без дела на подвесных стеллажах холодного помещения, где находился теннисный стол.
Вдруг, читая статью об успехе местного танцевального кружка на Всероссийском конкурсе производственных творческих коллективов, до него стали доноситься еле различимые (где-то в глубине заводских этажей) мотивы на фоне беснующегося шарика и изощренного мата играющих. Это была гитара, вернее гитарный перебор аккордов, и Валентин инстинктивно, словно зомби, пошел на эти звуки. Он спустился вниз на два этажа и далее продлил свой путь по длинному коридору на приближающийся зов струн. Войдя в актовый зал, он увидел плотного круглолицего блондина, сидевшего на сцене и проникновенно перебирающего слегка расстроенные струны. Под аккомпанемент он что-то тихо напевал, и мелодия эта казалась довольно лиричной.
Увидев приближающегося Валентина, парень прекратил играть и отложил инструмент в сторону.
– Что-ж, недурственно! Хорошо звучит. Гитарку, правда, надо немного подстроить, – произнес вошедший.
– Да я так, балуюсь, – скромно ответил музыкант. – А вы имеете какое-то о