Вверх-вниз по течению

В конце осени часто бывает такое чувство, будто ты куда-то все это время шел-шел, но так и не добрался. И чувство это ведет себя так же, как маленький снежок, скатывающийся по высокой горе с мокрым снегом. Сначала ты даже не обращаешь на него внимания, а потом – бац, и тебя всего накрывает.

Я сидел на подоконнике в старом деревенском доме. Часы показывали что-то в районе полуночи. За окном влажными комьями сыпал снег. Пейзаж был чарующим настолько, что я стал сомневаться в действительности происходящего. А вдруг это сон, навеянный не покидавшей меня в течение дня дремотой?.. Огромные шапки сосен закрывали горизонт. Пожелтевшая на небольшом лугу перед лесом трава оказалась запорошена первым снегом. Все-таки на сон не тянет, как не крути. От стекла веяло холодом. Я подышал на него через рот и стал выводить аморфные узоры указательным пальцем. Выходило не очень.

Где-то невдалеке завыл пес. «Хоть бы не проснулась» – подумал я, через плечо поглядывая на спящую под тяжелым, ватным одеялом девушку. Она тихо посапывала. Спит. Еще немного я смотрел на нее. Темные, слегка волнистые волосы бесформенно раскинулись по подушке. Черные ресницы плотно сомкнуты. Губы полуоткрыты. Вскоре я бросил это занятие и стал вспоминать все, что знаю о ней.

Она постучалась в мою дверь около семи – сумерки уже заполнили пустое пространство между домами. Девушка представилась Викой. На ней было тонкое шерстяное пальто древесного цвета, облегающие синие джинсы, а на ногах черные кеды. Одним словом, одета она была слишком легко для такой погоды. Кожа на носу и щеках уже разрумянилась. Было видно – она только что из города. От нее пахло городом. Любое ее действие получалось каким-то дерганным, суетливыми.

– Привет! – у нее был звонкий, тонкий голосок, – Я тут заблудилась немного.

– Здравствуй. Зайдешь, может? А то холодно, – я потер успевшие озябнуть плечи.

– Было бы здорово.

Я ее провел в небольшой коридорчик, где стоял огромный дубовый шкаф исполинских размеров. В нем я хранил всю верхнюю одежду, а заодно и пару дорожных сумок. Она же оставила там пальто. Затем мы прошли в комнату, служившую мне и гостиной, и спальней. Вся мебель была простой и надежной. Кровать, несколько стульев, стол, небольшой комод и стеллаж с книгами. На одной стене висело зеркало, на двух других по картине неизвестного художника пейзажиста. В углу стояла большая кирпичная печка, отапливавшая мой домик. В целом было уютно.

– Чай будешь? – поинтересовался я.

– Не отказалась бы, – она внимательно осмотрела комнату, – А у тебя ничего так.

– Спасибо.

Пока я заваривал в чайник улун, моя непрошеная гостья рассматривала один из пейзажей. На нем изображался морской берег и несколько чаек, нарисованных в полете. Техника была простой, а сама работа явно из первых опытов художника. Но меня она цепанула. А в искусстве, как по мне, это главный критерий.

– Слушай, а чего это ты вдруг в деревне живешь? – ее голос стал ниже и приглушеннее.

– Да, знаешь, устал от этой рутины, вот и снял в аренду на месяц домик. Сейчас не сезон, поэтому достался за какие-то копейки. Единственное пришлось дров прикупить, а так все включено. Электричество, даже канализация. Совсем неплохо.

– И правда, – она села на один из стульев, перекинув ногу на ногу.

– А тебя как сюда занесло?

– Ой, дурацкая история. Решила съездить к тете – погостить. А если честно, то просто нашелся предлог, чтобы уехать из дома.

– Дом должен быть тем местом, куда хочется приходить, а не наоборот.

– Я все понимаю, – она кашлянула, – Но вот так вот получается. У моей мамы новая любовь. И я не хочу мешать. Тем более в сентябре взяла академку.

– Ясно.

– А к тете собиралась быстро, да и видимо как-то не так записала номера электричек. Или станций. И вот выхожу в этой Н*** на перрон и ни души. Только снег сыпет. Прошлась по центральной улице, так встретила только пьяного мужика, орущего гимн Советского Союза.

– О, это дядя Ваня. Он у нас первый запевала.

– А ты прям всех-всех знаешь?

– Ну, тут волей-неволей запомнишь. Да и как-то не хотел полностью от общества отгораживаться.

Тем временем заварился ча