Четвертый месяц осени
Вильгельм Торрес
Гарольд хочет уйти в отставку и найти свое место в этом мире. Он не чувствует ничего к людям и пытается побороть этот недуг внутри себя. Перед уходом он соглашается исполнить последнюю просьбу принца и доставить письмо его возлюбленной. Его брат Эдгар только что стал военным. Приступая к своему первому заданию, теряет своего наставника и остается один в чужом городе, погрязшем в интригах и убийствах. Альберт – игрушка в руках королевства Промесса. Ему с детства промывали мозги и заставляли служить Творцу. Поставленный во главе армии, состоящей из подобных ему, он отправляется на войну.
Четвертый месяц осени
Пролог
Гарольд
Мы созданы для того, чтобы творить великие дела, но редко способны понять, для какого именно дела мы были рождены. Каждый час, каждый день, каждый год количество песчинок в наших часах уменьшается. А что же будет потом? Перевернутся ли они, чтобы начать свой отчет вновь или так и останутся стоять среди миллионов, а быть может и миллиардов похожих часов. Вряд ли, кто-то может дать точный ответ на этот вопрос, но есть вещь, которую можно сказать наверняка, любые песочные часы можно разбить. Тогда весь песок в мгновение ока высыплется наружу и его никогда нельзя будет собрать вновь. Сколько таких часов разбивается каждый день, а сколько переворачивается, чтобы начать отчет вновь? Сколько в этом мире вопросов на которые нет и никогда не будет ответов? Я рад, что я все еще здесь, хотя и до сих пор не понимаю зачем, но на этот вопрос я надеюсь найти ответ. Даже если у меня это никогда не получится, я буду стараться изо всех сил, чтобы узнать его.
Достигнув перекрестка и свернув налево, я наконец вышел на главную улицу. Метрах в ста от меня виднелась светло-коричневая башня, украшенная мелкими черными ромбиками. Эта башня была частью длинного пятиэтажного здания, именуемого Академия «Тайпан». Здесь я провел множество часов, за последние 12 лет, и возможно я зайду туда сегодня в последний раз. Это здание было одним из старейших в городе и внушало одновременно как уважение, так и страх. Здесь обучалось множество людей впоследствии ставшими легендами королевства. Кто-то из них был великим дипломатом, кто-то лучшим фехтовальщиком, кто-то советником короля. Однако были и те, имена кого не принято называть в слух. Величайшие убийцы, шпионы и солдаты также вышли из этих стен. Величие и страх, вот, что следовало написать над сводом главного входа. Однако вместо этого, там с первых дней существования академии красуется надпись «Oxyuranus microlepidotus». Миновав пост на первом этаже, я поднялся на пятый этаж и зашел в комнату, которая находилась в той самой башне. Едва я переступил порог, сидящий за большим столом человек, перевел взгляд с бумаги на меня и мягко улыбнулся.
– Я не расслышал твой стук, Гарольд.
– Я нередко забываю об этой формальности, к тому же вы всегда говорили мне о том, что вас раздражает этот звук, – я подошел к столу и сел на стул.
– И то правда, ненавижу, когда кто-то стучит, еще с раннего детства меня пугает этот звук, а сейчас я слишком стар, чтобы слушать его по сотни раз на дню.
– Не думал, что такая мелочь могла пугать великого Бушмейстера.
– Величие, слишком громкое слово, – Бушмейстер начал пристально разглядывать перо, которое он держал в руке, – Я не король и не герой, чтобы называть меня великим. Я просто старик, который еще хочет немного пожить в тишине и покое, – по тону Бушмейстера сложно было понять, говорит ли он это с печалью или просто выражает свое мысли вслух, а его лицо как обычно не отражало не единой эмоции кроме задумчивости.
– Тогда вам стоит последовать моему примеру и уйти в отставку.
– Значит все же не передумал уходить? – за Бушмейстером всегда водилась странная черта, он обращал внимание только на определенную часть того, что говорил ему человек, а все остальные слова будто бы не замечал. Мне всегда было интересно, делает ли он это специально или не слышит их в действительности.
– Да и хочу, как можно скорее, отработать этот день и сдать свое снаряжение, – не знаю, правильно ли было называть службу здесь работой, н