– Говорят, что город наш стоит на самом краю света, что дальше – только море и всё. А я вот всё думаю: как же море через край света не переливается? Особенно когда дождь и воды становится больше? Не знаешь? Вот и я не знаю.

– Какого цвета море сегодня? – спросила дочка смотрителя маяка, рассеянно перебирая в руках ракушки. Она, кажется, вовсе и не слушала своего собеседника.

Собеседник, тощий кудрявый мальчик, посмотрел в окно на серые, похожие на мокрую вату облака, хмуро нависшие над серыми волнами, похожими на спину неприветливого кота, и уверенно сказал:

– Голубое-голубое. И небо сегодня очень чистое. Вечером точно будет видно звёзды, и я тебе про каждую из них расскажу.

Уши его, конечно же, моментально покраснели, как яблоки в соседском саду – почему-то всегда так, когда врёшь. Хорошо, что по голосу это не заметно!

– Ты уже тысячу раз рассказывал, – вздохнула девочка. – А мне бы хоть одну руками потрогать. А то, может быть, ты всё про них врёшь.

– Да они же все на небе!

– А помнишь, когда мы были маленькие, то смотрели на звездопад? – дочка смотрителя маяка подняла голову и почти умоляюще попросила: – Ты ещё говорил, что они исполняют желания. Достань мне одну, пожалуйста. Как ты думаешь, они не очень глубоко там, на дне, лежат?

Кудрявый мальчик думал только секунду. Даже, может быть, меньше.

– Я думаю, нет. Пожалуй, если нырнуть, можно будет достать. Я тогда пойду, наловлю!

Он очень решительно спрыгнул с подоконника, очень решительно побежал к двери и столь же решительно растянулся на каменном полу, запнувшись о старого одноглазого кота Пирата. Кот привычно зашипел и, преисполненный глубокого презрения, удалился под шкаф.

– Ну ты и шлимазл, – дочка смотрителя маяка возвела глаза к потолку. – Это и слепому понятно!

Мальчик не стал спорить; героические жесты ему и правда не очень хорошо удавались. Как и любые другие, впрочем.

***

Дочка смотрителя маяка потеряла зрение несколько лет назад. Тогда в городе только и разговоров было, что об этом, но врач лишь руками разводил и говорил, что помочь тут может только чудо.

– Это оттого, что она слишком много читала книжек под одеялом в темноте, – назидательно говорили матери, когда гасили свет перед сном, и длинные тени от предметов переставали ползать по стенам и прятались в самые укромные уголки детских комнат.

– Это оттого, что она слишком много плакала, – назидательно заявляли отцы, и у некстати разревевшихся малышей слёзы сами высыхали от страха.

– Это оттого, что она уроки не делала, – грозили пальцем бабушки, и дети в испуге утыкались носом в книжки, периодически прикрывая один глаз ладонью, и проверяли, не расплываются ли уравнения перед носом. Уравнения, конечно, расплывались, потому что были скучными и от них всем хотелось спать.