Век цинизма

Юрий Вячеславович Кудряшов

Россия 90-х. Юные провинциальные музыканты жалуются, что их высокое искусство никому не нужно, кругом одна попса. Вдруг из ниоткуда является человек, который влюбляется в их творчество и пытается раскрутить их, прошибая головой стены и делая им пиар без копейки в кармане. Однако выясняется, что это не нужно прежде всего им самим, ибо гораздо проще сидеть и ныть, как всё плохо, нежели сделать малейшее усилие, чтобы что-нибудь изменить. Одновременно смешной и трагичный, полный сарказма и едкой иронии, этот роман-трагифарс посвящён памяти Алексея Германа. Содержит нецензурную брань.

– Мама, а что это такое большое и страшное за окном?

– Это Россия, сынок.

Глава первая, в которой Пан с удивлением обнаруживает, что он в Москве

Боря Тельман был невысокий молодой человек с длинными волосами и запущенной бородёнкой. Он жил в тесной однушке с женой и двумя грудными крикунами. Жену его никто, кроме Пана, в глаза не видел. Боря почти не упоминал о ней в разговорах. Глядя на него, трудно было поверить, что у него вообще может быть жена, а тем более дети. Лет-то ему было двадцать пять, не больше.

Дело было ранней осенью, в самом начале учебного года. Тем утром Боря вышел на улицу купить сигарет. Хотя это скорее был повод отдохнуть от детского крика. Тем более погода была отличная, а до ближайшего табачного ларька надо было идти к метро. Он был рад прогуляться подольше и подышать свежим воздухом.

Купив сигарет, Боря заметил возле выхода из метро мальчика, играющего на скрипке, футляр из-под которой лежал на асфальте для сбора денег. Мальчику было лет восемь-девять. Он был чумазый и тощий, как тростинка. Несколько прохожих стояли неподалёку и слушали. Ребёнок наигрывал классические мелодии, смешивая одну с другой. Всё мимо нот, зато слезливо и трогательно.

Боря отдал за сигареты последнюю мелочь. Ему было неловко, что парню нечего кинуть. Поэтому он не подходил близко, а стоял поодаль, потягивая папироску и наслаждаясь музыкой. Даже гнусавые трели маленького скрипача были ему приятнее круглосуточных младенческих воплей.

– Классно лабает! – услышал он позади себя приятный баритон и обернулся.

Судя по голосу, сзади должен был стоять интеллигентного вида юноша в очках и с книгой подмышкой. Но Боря даже слегка вздрогнул, увидев двухметрового бритоголового амбала.

– Да не бойся, я добрый, – успокоил его здоровяк и улыбнулся.

С его пугающей внешностью ну никак не сочеталась невинная детская улыбка, не говоря уж о голосе.

– Угостишь сигареткой?

Боря дал незнакомцу прикурить и почувствовал исходящий от него крепкий запах мужского пота. Затянувшись сигареткой с таким наслаждением, будто месяц себя сдерживал, здоровяк задал Боре неожиданный вопрос:

– Слушай, извини, мы вообще где?

– В смысле? – не понял Боря.

– В смысле – что это за город?

У Тельмана округлились глаза.

– Ты чё, с Луны свалился?

– Вроде того. С товарняка слез.

– Да ну хорош заливать!

– Кроме шуток. Три дня ехал.

– И откуда ж ты такой взялся?

– Издалека. Отсюда не видать.

Голос и улыбка незнакомца располагали к панибратскому с ним общению, несмотря на его габариты. В первую минуту все пугались его, но стоило перекинуться с ним парой словечек – казалось, вы друзья детства.

– Ну так ты мне скажешь, куда занесла меня нелёгкая? – настаивал амбал.

– Ты в Москве! – сказал Боря так громко, что даже прохожие обернулись поглядеть на человека, не знающего, что он в Москве.

– Да ладно! – не на шутку удивился тот. – Я в столице?

– В ней самой! Златоглавой!

Только теперь по выражению лица здоровяка Боря понял: тот и в самом деле не знал, что он в столице.

– Как же тебя угораздило? – спросил Тельман. – С кем только не приходилось общаться, но таких чудаков ещё не встречал!

– Так вот и угораздило. Сел на товарняк и поехал.

– От чего бежал?

– От жизни.

– А здесь что – не жизнь?

– Здесь тоже жизнь. Но всё ж какая-то другая.

– А может, мы сами делаем нашу жизнь такой, какая она есть? Из чего следует, что свою жизнь ты притащил сюд