Хитлер

Молодой человек стоял у выхода военного госпиталя и грустно улыбался. Он еще не отошел после ранения, отравившись газом, постоянно хотелось на воздух и пугали замкнутые и душные комнаты больнице. Он стоял и улыбался другу, веселому и рыжему великану.

– Что ты Хитлер? Что?

– Все хорошо, Ганц! Все хорошо!

– Что ты станешь делать дальше?

– Хочу поступать в художественную академию!

– Это хорошо! Здорово! – обрадовался Ганц и взял Хитлера за руку. – У тебя прекрасные работы! Вот увидишь возьмут!

– Спасибо друг! – улыбнулся осчастливленный молодой человек.

Стояло лето. Художественная академия была устроена на площади, по соседству стояли кафе, за столиками сидели дамы с кавалерами, пахло кофеем и корицей. У Хитлера было приподнятое настроение. А рядом с академией, студенты и просто уличные художники представляли свои работы. И словно в картинной галереи здесь были картины. То морской пейзаж, то натюрморт, то портрет строгой графине. Молодой художник засматривался на картины, но больше на одну молодую художницу, по имени Марта. Девушка улыбалась Хитлеру, он ей тоже понравился.

– Хитлер! А Хитлер!!! Ты такой смешной! Не продаешь свои работы! Давай я их продам, работы хорошие! Пусть и не совсем мастерские, но в них есть сердце!

– Спасибо Марта! Но посуди сама как я их продам, если я их отдал в академию. Я держу экзамен, хочу поступить! Завтра будет оглашения! Завтра все свершиться!

– Да завтра! – улыбнулась Марта, она хотела она мечтала, что Хитлер поступит в академию и они навсегда будут в месте.

И на утро молодой человек отправился в академию. Его долго не принимали и напутали с именем – назвали в место Хитлера Гитлером, потом наконец позвали. Его встретил суровый старик одетый в черное.

– Вы молодой человек бездарность! – словно ударил ножом профессор в сердце молодого художника

– Бездарность! – ужаснулся Хитлер

– Да!

– А мои работы?

– И работы бездарны!

– Как же?

– А вот так, ступайте прочь! Прочь!!! И заберите свою бездарную мазню!!!

Хитлер нес свои работы и у него подкашивались ноги, и он не зная как сам добрел до Марты.

– Что случилось, на тебе нет лица? – испугалась девушка.

– Меня не приняли!

– Как? Почему?

– Сказали, что я не гожусь!

– Кто сказал?

– Профессор! Почему?

– Сказал я бездарность!

– Это лож! Это не правда!

– Вот, на, возьми! Мои работы, продай! Я уезжаю! Уезжаю навсегда! Прощай… – и молодой человек хромая пошел прочь, а Марта заплакала.

Хитлер шел и ярость сначала медленно, потом быстра закипала в нем, и вот его шаг стал тверже и вот от уже не хромал, в кармане его лежал железный крест, боевая награда, Хитлер зловеще улыбнулся достал крест и одел и словно уже знал, что теперь нет возврата, что теперь что-то страшное навсегда поселилось в его сердце и что он станет причиной смерти миллионов. Да так! А что же тот профессор прогнавший молодого художника, разве нет в смерти миллионов и его вены? Есть! Все виноваты, нет не виновных! Храните сердце друзья, смотрите в сердце, ведь простой по сути поступок может стоить жизни другим, миллионы жизней…

* * *

Рождество немцев под Москвой

Мороз пробирал до костей. Летние обмундирование скрывали русские тулупы! Кому повело раздобыть валенки поверили в Бога. Шнапс казался лимонадам и чтобы согреться гонялись как за золотом за самогоном – первачом по оккупированным деревням. Слово – самогон, выучил как отче наш каждый от рядового до офицера.

– Самогон! – первое что говорил немецкий военный, когда входил в русскую избу.

Если отвечали нет, начинался обыск!

– Где самогон? Где прячешь русская сволочь, видишь мы мерзнем! Мерзнем! Будь он проклят этот Гитлер! Идти на Москву зимой! Идиот! Начни он компанию в марте!!! Что не понимаешь, мужик! Давай валенки! Тулуп давай! Есть давай! Два дня не ели горячего! Прикажу убью! Машешь руками нет! Нет самогона! Нет валенок! Одни валенки на всю семью! Будь проклята всё! Рождество у нас! Будь оно проклято! Согреемся, черт меня потом возьми! Да мне теперь плевать! Война проиграна, понимаешь уже проиграна, если немецкий солдат выучил слово – самогон и готов убить за бутылку! Поджигай дом! – скомандовал