Бесцветный мир
Андрей Нечаев
Жизнь Эзры похожа не черно-белое кино. Никто в ее мире не способен различать цвета и даже не подозревает об этом. Каждый уверен, что мир состоит из бесчисленных оттенков белого, черного и серого.
Несмотря на это Эзра считает его прекрасным и не видит причин не радоваться жизни. Любящая и любимая, она живет в благополучии и счастье.
Но все меняется в тот день, когда Эзра готовится стать матерью. Именно в этот момент она сталкивается с самым тяжелым испытанием в своей жизни. От того, как Эзра с этим справится, будет зависеть будущее ее семьи.
Андрей Нечаев
Бесцветный мир
Эзра знала, что зрение исчезает, как только начинаются роды. И все же это оказалось для нее неожиданным. Все произошло одновременно. Между ног начало давить и болеть, по коже побежали теплые струйки. А вместе с тем мир вокруг стал погружаться в темноту.
В это время Эзра вместе с Толасом сидела за столом на кухне своей квартиры и пила чай, называвшийся зеленым. Раньше она неоднократно задумывалась, почему он так называется и что вообще значит «зеленый». Ведь все, что она видела в своей жизни, было раскрашено в разные оттенки белого, черного и серого.
Зеленый чай – на самом деле почти бесцветный. Она пила его из грязно-белой кружки, с узором из светло серых цветочков. Под стать кружке выглядела и скатерть на столе – темные гроздья винограда на сером фоне. Рядом стояла серая плетенка с серыми рогаликами и вафлями. Напротив себя Эзра видела своего мужа – он был облачен в твидовый костюм, в котором можно было различить три или четыре оттенка черного. Кожа его лица напоминала картон. Не только по цвету но и на ощупь – почти столь же шершавая. Ее собственная была посветлее и чуть более гладкая. Между переносицей и лбом серебристой полосой искрился фотоскоп. Единственная вещь, которая блестит. Все остальное в мире Эзры имело матовую поверхность. Пол и потолок, мебель вокруг, кухонная плита и раковина, посуда и столовые приборы – все серого цвета. Что-то посветлее, что-то потемнее. Изредка попадался и белый. Например сорочка, выглядывающая из-под пиджака Толаса или ее собственная ночная рубашка. За окном по светло-серому небу ползли темно-серые облака и мелькали лучи белого солнца. Летний ветер, влетавший в открытую форточку колыхал бело-серые шторки.
Эзра сделала очередной глоток «зеленого» чая и взглянула на мужа. И его лицо оказалось последним, что она увидела прежде, чем мир погас.
Сколько она ни готовилась к этому моменту он все же застал ее врасплох. А потому Эзра даже вскрикнула когда начались схватки и она ослепла. Фотоскоп сработал без промедлений. Издав короткий жужжащий звук, он отрезал Эзру от остального мира.
– Эзра? – донесся до нее голос мужа, – Милая, у тебя схватки?
Вместо ответа Эзра издала протяжный стон и схватилась ладонями за лицо. Точнее, за фотоскоп. Она и не думала, что такое возможно, но сейчас ей захотелось сорвать его с лица. Впервые в жизни. До самого этого момента она не верила женщинам, которые уже рожали, что при родах может возникнуть такое желание.
– Как же так? – спрашивала она у своей старшей сестры Тиссы, которая за год до этого родила мальчика, – Зачем снимать фотоскоп? Он ведь нас защищает! Если бы его не было, мы бы погибли!
– Да, я знаю, – отвечала Тисса, – Но это правда. Так и хочется схватить его, оторвать и зашвырнуть подальше. Какой-то голос внутри тебя начинает твердить, что ты снова начнешь видеть, если сделаешь это. Так что будь осторожна. Пускай лучше Толас или кто-нибудь всегда будет рядом, чтобы не дать тебе оторвать фотоскоп, когда ты начнешь рожать.
Эзра махнула на это предупреждение рукой. Она не позаботилась о том, чтобы кто-то присматривал за ней, под конец беременности. Так что ей, пожалуй повезло, что схватки начались как раз в тот момент, когда они с Толасом завтракали и ее муж еще не ушел на работу. Иначе беды ей ни миновать.
– Говорят, одной женщине удалось снять фотоскоп, – рассказывала Тисса, – Рядом никого не было, и у нее получилось. Родственники нашли ее уже мертвой. Эзра, ее голова превратилась в уголь! А