Божественный Свет над горами

Аллегория

«И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».

Одно за другим поднялись облака, и плотные, нависающие завесы тумана медленно раздвинулись. Показались огромные горы, ясно обозначившись на фоне бледной голубизны небес. Вечные снега лежали на них, и их ледяные высокие пики казались очень далёкими. Но одна широкая полоса горящего золота освещала склоны с востока; и в её тёплой и нежной мгле растаял жёсткий снег, и расцвели пурпурные фиалки.

Два тёмных мужских силуэта двигались к свету. Они взбирались долгими часами. Они увидели сияние издали, и теперь восходили к нему вместе. Они были братьями по духу и вере, но как только они ступили на полосу золотого Света, брови их нахмурились от взаимного недоверия и гнева.

– Что ты здесь делаешь? – сказал один. – Это мой Свет!

– Нет, глупец! – отвечал второй. – Ты лжец! Этот Свет мой!

И злоба исказила их лица, и позабыли они о своём братстве и схватились; они дрались в слепой ярости за каждый дюйм этого чудесного Света, который был не их; дрались, пока фиалки на земле не потонули и не погибли в потоках пролившейся крови.

Но вдруг меж ними пала Тень. И имя Тени было Смерть. Тогда эта противоборствующая пара в страхе распалась и, спрятав глаза, стремительно сбежала, а Тень ушла с ними. И кровь их впиталась в холодную коричневую землю, и фиалки вновь расцвели. И Свет Божий продолжал освещать горы.

Две женщины пришли к свету. Они были великими королевами, все в золоте и тяжёлых драгоценностях. С собою они притащили хилое и слабое создание, похожее на ребёнка с крыльями; и, почти умирая, это существо рыдало, выло и тряслось на ходу. Добравшись до Света, женщины остановились и повернулись друг к другу.

– Отпусти Любовь! – сказала одна. – Ибо вот мы достигли цели и, во имя чуда моей красоты, и Свет и Любовь теперь принадлежат мне!

– О предательница! – вскричала вторая. – Что значит твоя красота там, где есть я? Я повелительница мира; Любовь – моя слуга. Свет – моё наследие. Оставим споры, ибо Любовь и Свет принадлежат мне!

И снова явилась Тень. Тогда две королевы-соперницы побледнели, похудели и канули, как бестелесные призраки, во тьму. Но крылатое дитя осталось в одиночестве, рыдая. И Свет Божий мягко освещал горы.

Одинокий путник пришёл к свету. С непокрытой головой и поднятым взглядом он остановился, смотрел и улыбался. Ноги его очень устали, руки были натруженные; и хотя его лицо и было бледным и измученным, но оно было прекрасным. Губы его разомкнулись от вздоха восхищения.

– Вот он Свет! – сказал он. – Мой Бог, я благодарю Тебя!

И крылатая Любовь, рыдавшая в одиночестве, подошла к нему и поцеловала его ноги.

– О, кто ты? – спросила она, всхлипывая. – Кто ты, забредший в такую даль, чтобы отыскать Свет и не имеющий ни единого завистливого слова, а лишь покой и благодарность?

И чужестранец, улыбаясь, отвечал:

– Я известен как Презренный и Одинокий: во всём мире я ничего не имею, даже благословения. В одиночестве я искал Свет и нашёл его; посему я восславляю Дарителя Света, который не позволил мне сгинуть. Ибо я ношу имя самое ненавистное среди людей, имя моё Истина!

И снова явилась Тень. Только это была уже не Тень, но Сияние, само сиявшее Светом. И уставшая Истина растворилась в золотом Свете и окрепла. Любовь осушила свои детские слёзы, а издали донёсся нежный звук как будто поющих ангелов. И Свет Божий осветил все горы.

Ребёнок в платке

Стояла тёмная, безлюдная декабрьская ночь – ночь, накрывшая огромный город чёрным саваном, ночь, в которой тяжёлые, низко нависшие испарения то и дело превращались в медленный, неохотный дождь, холодный, словно ледяная капель в каменной пещере. Люди появлялись и исчезали на улицах, как призраки в дурном сне; мерцающий свет газовых ламп выхватывал их на секунду из тумана, а затем они исчезали из виду, словно внезапно поглощённые чёрным морем испарений. С глухими, злобными криками городские поезда освобождали свои вагоны от кашляющих путешественников на разных станциях, где сонные служащие, раздражённые погодой, вырывали билеты из их рук с нервной поспешностью и грубостью. Водители омнибусов стали