Дороги

Дороги лежат на планете

Как важнейший ее атрибут,

То представятся в ложном свете,

То на выселки истин ведут;

Даже если исповедимы,

Сохраняют такой поворот,

За которым страшат пантомимы

Забродивших долгот и широт.

На обочинах – кожа и кости

В спешке раздевшихся душ,

Отпечатки когтей алконоста,

Лучевой несрываемый куш;

А еще изумруды, осколки

Сокровенных мечей и корон,

Мишура повседневного толка

И белых ворон моцион;

А еще молодые фантомы

(отпрыски давних химер),

Землепашеских полдней истома

И реликты чумы и холер.

Спешащих за лучшею долей

Туда, где их нет, не счесть;

И каждый ходок поневоле

Окажется там, где он есть.

Заметают снега и хамсины

Аритмию экстазов и слез,

На привалах вещают мессии,

Прилагая к ответу вопрос.

Указатели в райские кущи

Продает сотворенный кумир.

А дороги осилят идущих

По евангелью черных дыр.

Эльдорадо

В узловом месте пусте воздвигнутое Эльдорадо

Осенил, генной памятью взвеянный, флаг Атлантиды.

Опоясали благо-страну предпосылки торнадо

И в никуда уводящие всех чужаков лабиринты.

Подтачивая капитальных конструкций опоры,

Облучает державы воздушного замка отрада.

Куда бы ни плыли корветы, фелюги, линкоры,

Штурвалы тайком корректируют курс – в Эльдорадо.

На подступах медно гудят, извиваются грезы,

Когда заблистают сквозь дымные бризы и кризы

На поворотливых шпилях созвездий занозы

И от смертного льда феерические антифризы.

Насыщенный воздух приучен по мере вторжений

Создавать поступательные и витые преграды.

Шоком отхлестанные неудачи джентльмены

В новый рейд агитируют то свояков, то армады.

Побежденной алхимии мазь, эликсиры и камни

Философские не растеряли былого запала,

В коренной алгоритм разветвляющихся исканий

Вносят посильную лепту заклятых кристаллов.

Трезвый рассудок, задействовав инструментарий,

Бешено опровергает наличие икс-континента

И счищает, краснея, научною смесью с радара

Нелогично живой неестественности компоненты.

Сорвутся, достигнув беспочвенности в месте пусте,

Грузные рельсы, фарватеры иль автострада.

Каждый путник окажется на изначальном распутье

И выйдет в тираж – всенародный муляж Эльдорадо.

«Ночь. Макраме легендарности…»

Ночь. Макраме легендарности.

Готика снов.

Вдавленность арфы в синеющий

полуреальный простор,

Неоднозначность припухших икон,

эфемерность азов,

Над базой флористики —

Флоры шаманящий флёр.

В лакунах подкорки

звучит инспираций гобой

Или целебный,

щадящий текстуру обман.

Я, давно отделенный

от самосознанья изгой,

Ломаю пристрастье ко мне

фанатичных охран.

Когда-то качнется

ночной безразмерный покров,

И проблески зашевелят

чародейную муть,

И вера воскреснет,

что, сдвинув орду полюсов,

Я сумею заблудшую душу

из странствий вернуть.

Башня

В апостольской позе на фоне модерна

Короной в зенит упирается башня,

В ее красноречии – плач Агасфера,

Османских послов грозовые демарши.

В расщелинах кладки – седые бациллы,

Большие Медведицы микрогалактик.

За ржавой решеткою чахли сивиллы,

Угасал аравийских апорий фанатик.

Когда в затемненных объемах эфира

Блистают потеки астральных эссенций,

На фресках истертых мигают кумиры,

Маневрируют алчных армад отщепенцы.

В полдневной жаре утихает зыбучесть

Реалий с клеймом вавилонского плена,

Башня свои многомерные кручи

Вводит с огнем золотым в зацепленье.

На праздник языческий можно подслушать

Помпейских бродяг эксцентричные пульсы,

Их нежить фольклорная нежит и душит

В угаре наивных фрейдистских искусов.

На лестницах маются грезы, вердикты,

Иные греховных динамик форматы;

Надтреснутая светотень Эвридики

Пресуществляет Орфея-мутанта.

Точит усталость каркас и фундамент,

А корни стремятся в глухую кромешность —

Зачерпнуть эликсира, руды, амальгамы

И яро лечить свою шаткую внешность.

Несмотря на кипучее суперлекарство,

В меднокаменном теле ползут метастазы,

На венецианских лубочных пилястрах —

Очевидности месопотамского сглаза.

Башн