Отблески жизни на грешной Земле… Рассказы о писателях
Олег Александрович Яненагорский
«Героев своих надо любить», – написал М. Булгаков в «Театральном романе». О. Яненагорский не случайно поставил эти слова эпиграфом к рассказу о любимом писателе и о его смерти. М. Булгаков, О. Генри, В. Розанов и П. Флоренский предстают перед читателем на страницах сборника в размышлениях автора о творчестве и творцах. Эта книга является продолжением сборников «Несчастье алого пятна. Рассказы о художниках» и «Записки на отсутствующих манжетах. Литературный дневник. Фрагменты 2007—2017 годов».
Отблески жизни на грешной Земле…
Рассказы о писателях
Олег Александрович Яненагорский
© Олег Александрович Яненагорский, 2017
ISBN 978-5-4485-1638-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Один день Михаила Афанасьевича
Из цикла «Рассказы о Михаиле Булгакове»
Хмурым осенним днем 1929 года в Москве, в сырой квартире дома №35 «А» на улице Большой Пироговской, за столом сидел уставший и больной человек. Он подводил итоги своей жизни. Уже была познана и мера своего таланта и мера своей отверженности и ясна была судьба…
…«Год Великого перелома» великой страны. Все кончено… и он кончился. Творчество его не нужно никому, все пьесы запрещены… здоровья нет, рушится семейная жизнь, потеряна последняя любовь… разорен, затравлен, отвернулись друзья и приятели… в самом близком кругу притаились Иуды… от хамов спасения нет…
…Свободы нет, и уже никогда он не станет свободным человеком. Но главное, главное, что творить он может только без надежды на публикацию. Писать как другие, он не мог и не хотел. Недописанный роман о Дьяволе своими руками он бросил в печь и отрешенно смотрел, как обугливаются и заворачиваются листы… Плохо горели большие тетради дневника… Да и остальное можно сжечь… Могила не за горами и можно самому сократить путь до нее… Выстрел будет последней точкой… Или может быть цианистый калий?
…Вспомнились вдруг разговоры последних дней. Как в театре прошла читка пьесы Маяковского… «Доброжелатели» в подробностях все рассказали. И о этом как величали Маяковского новым Мольером, как равняли его с Пушкиным и Гоголем…
В очередной раз комната наполнилась звоном и гулом раздражающих нервы трамваев. Проклятые трамваи, проклятые звуки, проклятая квартира…
…Он брезгливо дернул плечом – сравнивать «Ревизора» с «Клопом» или «Баней» было кощунственно. Так недалеко и Пушкина объявить футуристом, а Гоголя – модернистом. Вспомнились недавние годы, когда призывали «сбросить Пушкина с корабля современности», и как он сам в диспутах пытался отстоять беззащитного Пушкина…
…«Баня» – «крупнейшее событие в истории русского театра»? Какая скромность! А почему же это не событие в истории мирового театра? … Кто там подхалимски сказал: «Чтобы ставить Маяковского, Маяковскому нужен свой театр»? … Может быть и мне написать пьесу о будущем?…
…Взгляд упал на черновик письма брату. Черт побери, чтобы писать письмо родне нужны думать над черновиками, как бы не повредить братьям, живущим за границей… да и себе тоже. Но в этом письме он все выплеснул наружу, не сомневаясь, Г.П.Ухин все прочтет, сделает копии и отправит «по инстанциям». Ну и черт с ними – пусть читают, он все уже написал в Правительство и лично Ему…
…Он снова перечитал письмо: «Теперь сообщаю тебе, мой брат Никол: положение мое неблагополучно. Все мои пьесы запрещены к представлению в СССР и беллетристической ни одной строки моей не напечатают. В 1929 году совершилось мое писательское уничтожение. Я сделал последнее усилие и подал Правительству СССР заявление, в котором прошу меня с женой моей выпустить на любой срок…
Рука опустилась – ответа на это обращение так и не последовало, а теперь он уже и не ждал его…
Неожиданно мысль прыгнула…
Жена… Его второй брак был на грани развала. И Любаша не верила в его талант. Вспомнилась ее холодная фраза, брошенная в ответ на слова о необходимости сосредоточенности в работе и покоя… – «Ты не Достоевский»… Да, он не Достоевский… И первая жена не считала его писателем… Он снов