На реке Мологе в деревне Избищи…

Валерий Рогожин

В сборник стихов современного российского поэта Валерия Петровича Рогожина вошли произведения разных лет и различной тематики, позволяющие представить творческий диапазон автора. Основным объектом стихов является русская деревня, затерявшаяся в необъятных российских просторах. Здесь она показана и летом, и осенью, и весной, и зимой. И лирический герой воспринимает деревню, находясь в различных настроях души. И, конечно же, как и у любого поэта, рядом присутствует образ его музы, его любимой.

На реке Мологе в деревне Избищи…

Валерий Рогожин

© Валерий Рогожин, 2017

ISBN 978-5-4483-6392-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«друг друга мы с тобой касаемся…»

друг друга мы с тобой касаемся

снежинками, а может душами,

и жизни наши в миг кончаются,

электролампами потухшими.

коль снега нет – его мы вымыслим!

и он снует и бьет боками,

зажатый правдою и вымыслом,

как будто бы двумя врагами…

он суетится в талой бытности,

в чужой уже нагретой сути,

зачем-то нужный в этой былости,

и осужден, и неподсуден…

и неуклюжий в желтой вечности,

снег тает не упавши долу

и пропадает в бесконечности,

как звук сгоревшей магнитолы…

и звук пропавший и квадратный,

как карп в реке плывет бродячий,

невыпавший и невозвратный,

хоть призрачный, но все ж ходячий…

друг друга мы с тобой касаемся

снежинками, а может душами,

и жизнь тогда у нас кончается,

как будто мир весь в миг разрушили!

«вдруг совершенно невзначай…»

вдруг совершенно невзначай

напомнили мне ароматы

душистый марокканский чай

и в нем три лепесточка мяты…

и океанскую волну,

искавшую меня когда-то,

мою ушедшую вину,

мои вернувшиеся даты…

а чайки! небо в облаках

и небо – это мысль о хлебе,

растеряных туристов – ах!

хотел бы жить я в этом небе!

воспоминания живут

с надеждой навсегда остаться,

они когда-то приплывут,

чтобы уже не расставаться.

вдруг совершенно невзначай

напомнили мне ароматы

душистый марокканский чай

и в нем три лепесточка мяты…

«декабрь торопится, бежит…»

декабрь торопится, бежит,

как будто кто-то догоняет,

наперерез ему ныряет,

а он свободой дорожит!

ему б немедленно уйти,

а он к вопросам жизни-смерти…

что будут говорить – не верьте,

здесь нет побочного пути!

и он бежит, сбивая шаг,

невольно же сдвигаясь в лето,

в сиянье солнечного света,

где сам был юн и бос, и наг…

и мнится рост подспудных сил,

и возвышение над миром!

стремленье общим стать кумиром

на фоне шарканья бахил…

она же весь декабрь ворчит:

то гололед, то снег и тучи…

ей кажется, морозец лучше,

чем коль капель везде бренчит…

а он по-прежнему бежит,

а кто-то вправду догоняет,

под локоть вдруг к нему ныряет,

а он волнуется, дрожит…

«вы хотели правды жизни только…»

вы хотели правды жизни только…

вы хотели правды жизни просто,

мне хотелось правды правды чуть…

может потому, что сам я чудь,

корешком пришитый к норд-норд-осту…

вот и тянет в водь, и в чудь, и в веси,

чтобы этой правды видеть суть…

я готов любой проделать путь,

растеряв и гордости и спеси…

вам хотелось правды, но от жизни!

я не знаю, где ту жизнь найти,

чтоб по правде в жизни мне идти,

чтобы правду знать в своей отчизне!

чтоб про жиз'нь правду где-то слышать,

хоть на баррикадах, хоть в ТиВи,

да чтоб честно, а не за рубли —

сам придумай – сам распространи!

тишина

а тишина была зеленой,

немножко тусклою и серой,

шуршала старою газетой,

была всей местности под стать!

и не была она гулёной,

все проверяла своей мерой,

и к нам явилась, так как лето,

и было нужно где-то спать…

она подсела, все молчали,

покушать дали – стала кушать,

скучали все – она скучала,

запели – стала подпевать,

похолодало – села ближе,

не стало туч – считала звезды,

под утро вроде б задремала,