За святую обитель

Владимир Петрович Лебедев

Россия державная

Владимир Петрович Лебедев (1869–1939) – русский писатель, поэт, драматург. Родился в Москве. Рано оставшись сиротой, воспитывался в доме дяди, известного писателя Н. К. Лебедева. Первые литературные опыты явили поэтическую одаренность Владимира. Стихи его публиковались во многих журналах, о них с похвалой отзывался А. Майков, а в начале ХХ века вышло два объемных поэтических сборника Лебедева. Кроме того, он написал не один десяток исторических повестей и очерков. С 1914 г. В. Лебедев был редактором журнала «Историческая летопись», а после 1917 г., проживая в Ленинграде, писал театральные рецензии, статьи, либретто и даже драмы. Ни одно его историческое произведение при советской власти не переиздавалось.

Повесть «За святую обитель», публикуемая в этом томе, переносит читателя во времена Смуты… Уже десятки русских городов пали под натиском поляков и литовцев, стремившихся насадить на нашей православной земле католическую веру. Но на пути интервентов встала Троице-Сергиева обитель, которая подняла народное ополчение Минина и Пожарского на битву за Россию.

В. П. Лебедев

За святую обитель

© ЗАО «Мир Книги Ритейл», 2012

© ООО «РИЦ Литература», 2012

* * *

В селе Молокове

Много беды терпела Русь православная в правление царя Василия Иоанновича Шуйского. И опытен был в делах государских надежа-царь, и разумом его Господь не обидел, а знать уж выдался он такой незадачливый: все грознее и грознее надвигалось на Русь-матушку горе-злосчастие. Под самой Москвой гнездился в селе Тушине вор-самозванец и грозил престольной столице несметными разбойничьими скопищами; рыскали спесивые ляхи[1 - Лях – принятое на Руси название поляков. Некогда общеупотребительное, в позднейшие времена оно приобрело отчасти уничижительный оттенок (сами поляки его избегали).] хищными конными полками по русской земле, жгли, грабили и похвалялись полонить[2 - Полонить – взять в плен (полон).] нашу Отчизну на веки вечные. Греховные соблазны одолевали бояр, князей, воевод, людей думных и ратных, торговых и деревенских… Корысть, разбой, измена и безначалие царили повсюду.

Близ святой обители преподобного Сергия Чудотворца лежало в те давние времена село Молоково.

Было оно сначала богатое и людное, а когда наступила злая година, зарыскали разбойничьи толпы – село опустело и обеднело.

Чернели пожарища, стояли пустые, разрушенные избы. Хлеб на нивах гнил на корню; не трогал его испуганный, обездоленный крестьянин, хоть уже давно осень наступила, хоть и зима уже близилась.

Печально глядело на хмурое село осеннее солнышко, словно думая: к чему взошло я на зорьке ясной, коли мне и полюбоваться не на что?.. Вот скользнули робкие лучи за крайнюю избу, осветили у ворот ее на завалинке трех рослых молодцов. Была та изба лучше да краше всех других на селе; крепкий тын[3 - Тын – вообще стена и в частности крепостная, а иногда сплошной высокий и прочный забор.] хранил постройку от злых людей. Молодцы, что на завалинке зарю встретили, были хозяева-домочадцы той избы. Трех братцев Селевиных по всему селу уважали за домовитость и оборотистость. Старшего звали Ананием, силы он был богатырской, нрава прямого, доброго. Второй брат, Данила, послабее был, зато сметливее и расторопнее. Третий, Осип, тоже был собой молодец хоть куда – из десятка не выкинешь – да ходила о нем молва худая: корыстолюбив был парень, завистлив.

– О господи! – молвил со вздохом Ананий Селевин, поглядывая на нивы. – Ну и времечко настало!

– Одно слово – беда! – подхватил Данила.

Младший брат усмехнулся лукаво и вставил:

– Что ж, ребятушки, зато хошь рук не натрудим…

– Пустое говоришь! – перебил его старший. – Труд-то Господу Богу угоден, особливо наш – крестьянский.

– Иди потрудись, – опять усмехаясь, кивнул ему Осип головой на легшую вповалку рожь.

– Стану я для нехристей-ляхов работать. Нагрянут да отнимут… Сам знаешь, почему мы сиднем сидим.

Опять замолчали братья. Солнышко все выше да выше всходило, даже припекать стало, даром что сентябрь на дворе стоял.

– Гляньте-ка, и Тимоха на свет божий выглянул, – сказал быстроглазы