Забыть чтобы вспомнить

Александр Алексеевич Колупаев

Жизнь каждого из нас может изменится за доли секунды. Богатство, успех, привычная будничная суета вдруг окажутся ненужными и далекими событиями. И когда твоя душа полна отчаяния и тоски неведения появляется он – проводник. Кто и что он для вас? Просто знайте – вам предоставлен выбор, а вместе с ним и право на жизнь! Не спешите, ведь так легко ошибиться....

Забыть, чтобы вспомнить.

Я торопился. Хотя я всегда предпочитаю водить автомобиль осторожно, лучше не добрать по скорости миль двадцать в час. Вот и сейчас, двигаясь по скоростной трассе Берлин – Штеглиц, не особенно нажимал на акселератор своего серебристого «Вольво». Предписывающий знак на въезде автобана разрешал движение со скоростью восемьдесят миль в час, но стрелка спидометра не переваливала за отметку шестьдесят.

Но я – торопился.

Когда ещё выпадет такой шанс?

Полчаса назад, мой телефон, мелодичным звоном оторвал меня от дел. Увидев от кого этот звонок, я, немного растерялся и мой голос предательски дрогнул:

– Алло, я вас внимательно слушаю!

– Генрих, не могли бы вы подъехать ко мне? – этот слегка треснутый от старости голос, я бы узнал из тысячи! Да кто из пишущей братии не знает Блюмгарта?

Слегка лысеющий толстячок – «папаша Блю», как за глаза мы называли владельца самой известной киностудии страны, был богат.

Богат до неприличия!

И почти в такой же мере скуп. Нет, о его скупости не ходили анекдоты, но вся творческая богема знала, что любой цент, затраченный им, всегда обернется десятью, а порой и целым евро!

Получить такой звонок, да еще от «папаши Блю» – это стоило многого!

И стоимость эта, выражалась не только в контракте с приятным количеством нулей в сумме гонорара, но и славе. Именно в этой капризной даме, так сейчас я нуждался!

Поэтому, усилием воли взяв себя в руки, и как можно более безразличным голосом, я, откликнулся навстречу новому повороту судьбы:

– Готлиб Робертович, если вы сообщите время и место встречи, я отложу все дела и непременно буду! – и пусть в моем кармане наличности немногим более, чем у сторожа нашей кирхи в воскресный день, мой голос не выдал нечаянной радости, теплой волной поднимающейся к сердцу.

Получить персональное приглашение на встречу с таким человеком, все равно, что ухватить фортуну за её сверкающий шлейф.

– М – м – м… – пожевал губами Блюмгарт, – старею, наверное! Давай через час, у меня на вилле. Восьмидесятый километр автобана Берлин – Штеглиц.

– Выезжаю – я старался быть как можно лаконичным.

– Там, справа, указатель. Как подъедешь, назовешь свою фамилию, тебя пропустят.

– Хорошо! – это я уже стоя, торопливо запихивая листы последней рукописи, в видавший виды портфель. Сколько раз, жена, ворчливо пеняла мне по поводу этого портфеля! Даже купила новый, но я человек, в общем-то, не суеверный, а тут уперся – верил, что именно листы рукописей, положенные в этот портфель, чудным образом обретают свои новые мысли. А мне только остается перехватить их и закрепить на бумаге черной вязью строчек принтера.

Ох, уж эти, писатели! Даже четкие буквы ровным парадным строем расположенные на белой глади, продолжают именовать рукописями.

Все эти мысли роем проносились в моей голове. Я не мешал им. Хотя всегда старался подправить и указать, чтобы они не толкались, мешая друг, другу.

Ехать по скоростному автобану, одно удовольствие! Заняв свою полосу, я спокойно глядел вперед, изредка бросая взгляды по сторонам.

Черный «Мерседес» быстро догоняющий меня сзади, сразу же попал в поле моего зрения. На большой скорости он, обогнал меня и резко вильнув, перестроился на мою полосу, «срезав мне нос». Пыхнув выхлопными газами, умчался вперед.

Я успел заметить на зеркале заднего вида слегка покачивающийся флажок, сине желтый клочок ткани.

«Русские! Впрочем, не совсем так. Эти, из какого – то государства, обломка Советского Союза. Там теперь этих суверенных бантустанов развелось, чуть ли не три десятка!»

Из окна «мерса», вдруг высунулась рука и резко швырнула в сторону, какой-то предмет.

«Похоже на с