Сети желаний
Сергей А. Пономаренко
Киевлянин Олег ведет собственное расследование трагической гибели друга. Все указывает на то, что убийство было ритуальным. Мужчина пытается понять, кто и почему сделал это. Ответ на вопрос может таиться в дневнике родственника умерщвленного Андрея – Родиона Иконникова. Олег узнает, что когда Родион неожиданно заболел и пребывал на грани между жизнью и смертью, ему явился бес желаний и предложил бессмертие в обмен на душу: каждые тридцать лет Родион должен жертвовать своего потомка… Олег не исключает, что его друг – жертва бесовского соглашения. Но неужели предок Андрея до сих пор жив? Киянин Олег веде власне розслiдування трагiчноi загибелi друга. Все вказуе на те, що вбивство було ритуальним. Чоловiк намагаеться зрозумiти, хто i чому зробив це. Вiдповiдь на питання може таiтися в щоденнику родича вбитого Андрiя – Родiона Іконникова. Олег дiзнаеться, що коли Родiон несподiвано захворiв i перебував на межi мiж життям i смертю, йому явився бiс бажань i запропонував безсмертя в обмiн на душу: щотридцять рокiв Родiон повинен жертвувати свого нащадка… Олег не вiдкидае той варiант, що його друг – жертва бiсiвськоi угоди. Але невже предок Андрiя досi живий?
Сергей Пономаренко
Сети желаний
Роман
© С. Пономаренко, 2017
© Depositphotos / Shaiith79, обложка, 2017
© Книжный клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2017
© Книжный клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2017
Любовь не уживается со страхом.
Сенека Старший
Пролог
Харьковская губерния, село Лешки, 1896 год
– Прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, – протяжно и весомо выводила каждое слово молитвы Святому Духу бабушка Фрося. Ее тонкие губы едва заметно шевелились, и казалось, голос звучал сам по себе изнутри ее сухонького тела. Родя вторил бабушке, произнося непонятные слова, но не вникал в их смысл. Сколько себя помнил, каждое лето он проводил у бабушки в деревне Лешки, и с приездом туда начиналась иная, непохожая на городскую, жизнь. Родя с удовольствием расставался с тесной формой ученика реального училища, надевал широкие домотканые льняные штаны, светлую рубаху навыпуск, картуз, подпоясывался узеньким ремешком из свиной кожи и уже ничем не отличался от деревенских сверстников, разве что кожаными сандалиями, предметом их зависти, легкими, удобными и везде проходимыми. В селе было совсем не так, как в городе, понятном и простом, где даже опасность имела конкретное лицо: мчащиеся по улицам механические экипажи, извозчичьи пролетки, а хуже всего было встретить школьного инспектора в неподобающем для ученика месте – это грозило наказанием вплоть до карцера.
В деревне подстерегающих опасностей было куда больше, чем в городе. Их грозные лики хорошо известны из рассказов деревенской ребятни, то и дело сталкивавшейся с ними лицом к лицу. Мальчишки рассказывали об этом по большому секрету, дрожащими от страха голосами. Невидимая опасность будоражит кровь, заставляет все время помнить о ней и не отходить далеко от дома после заката солнца, когда воздух в преддверии темноты сгущается, становится молочно-серым, а лес и торфяные болота словно приближаются, окружая село плотным враждебным кольцом. Вот тогда в компании Мишки-поповича, куда был милостиво допущен Родя, на завалинке возле бани начинали рассказывать бесконечные ужасные истории о воскресших мертвецах, вероломных духах и кровожадных оборотнях.
Из пруда возле почерневшей от времени деревянной церквушки со старинным кладбищем, где уже давно никого не хоронили, так как место плохое, проклятое, безлунными ночами выходили утопленники, все в длинных, до пят, светящихся белых саванах. Старшие вели младших за руку, а возглавляли эту процессию звонарь Федор, удавившийся минувшим летом на колокольне, и черный поп Амвросий. Настоящей истории черного попа не знал никто. Рассказывали ее по-разному, расходясь во мнении, за какой именно смертный грех он получил в наказание вечное беспокойство. Уже и риза на нем почти истлела, и черви обглодали его плоть, копошась белыми клу