Божественная комедия

Данте Алигьери

#правильные_книги

«Божественная комедия» – главное произведение Средневековья, которое не поддалось ни забвению, ни обветшанию. Когда в загробный мир спускается поэт, Ад, Чистилище и Рай перестают быть абстрактностями и наполняются яркими деталями и неординарными явлениями. Смертные грехи, благодетели и великая любовь будут спутниками поэта во время его путешествия. Поэму Данте до сих пор можно читать как самый большой вызов божественному мирозданию. Будет смешно и больно.

Данте Алигьери

Божественная комедия

© ООО «Издательство «Э», 2017

Ад

Песня первая

Поэт рассказывает, что, заблудившись в темном, дремучем лесу и встречая разные препятствия для достижения вершины горы, он настигнут был Вергилием. Последний обещался показать ему муки грешников в Аду и Чистилище и сказал, что потом Беатриче покажет поэту Райскую обитель. Поэт последовал за Вергилием.

Когда-то я в годину зрелых лет

В дремучий лес зашел и заблудился.

Потерян был прямой и верный след…

Нет слов таких, чтоб ими я решился

Лес мрачный и угрюмый описать,

Где стыл мой мозг и ужас тайный длился:

Так даже смерть не может устрашать…

Но в том лесу, зловещей тьмой одетом,

Средь ужасов обрел я благодать.

Попал я в чащу дикую; нигде там

Я не нашел, объят каким-то сном,

Знакомого пути по всем приметам.

Пустыня предо мной была кругом,

Где ужасом невольным сердце сжалось.

Я увидал перед собой потом

Подножие горы. Она являлась

В лучах светила радостного дня

И светом солнца сверху позлащалась,

Прогнавшим страх невольный от меня.

В душе моей изгладилось смущенье,

Как гибнет тьма от яркого огня.

Как выброшенный на берег в крушенье

В борьбе с волной измученный пловец

Глядит назад, где море в исступленье

Ему сулит мучительный конец;

Так точно озирался я пугливо,

Как робкий, утомившийся беглец,

Чтоб еще раз на страшный путь тоскливо,

Переводя дыхание, взглянуть:

Доныне умирало все, что живо,

Свершая тот непроходимый путь.

Лишившись сил, как труп, в изнеможенье

Я опустился тихо отдохнуть,

Но снова, переселив утомленье,

Направил шаг вперед по крутизне,

Все выше, выше каждое мгновенье.

Я шел вперед, и вдруг навстречу мне

Явился барс, покрытый пестрой кожей

И с пятнами на выгнутой спине.

Я, как врасплох застигнутый прохожий,

Смотрю: с меня он не спускает глаз

С решимостью, на вызов мне похожей,

И заграждает путь, на нем ложась,

Так что я думать стал об отступленье.

На небе утро было в этот час.

Земля очнулась после пробужденья,

И плыло солнце в небе голубом,

То солнце, что во дни миротворенья

Зажглось впервые, встречено кругом

Сияньем звезд, с их ясным, кротким светом…

Ободренный веселым, светлым днем,

Румяным и торжественным рассветом,

Я выносил без страха барса гнев,

Но новый ужас ждал меня при этом:

Передо мной вдруг очутился лев.

Назад закинув голову, он гордо

Шел на меня: стоял я, присмирев.

Смотрел в глаза так алчно он и твердо,

Что я как лист затрепетал тогда;

Гляжу: за ним видна волчицы морда.

Она была до ужаса худа:

Ненасытимой жадностью, казалось,

Волчица подавляема всегда.

Уже не раз перед людьми являлась

Она, как гибель их… В меня она

Чудовищными взглядами впивалась,

И стала вновь отчаянья полна

Моя душа. Исчезла та отвага,

Которая вести была должна

Меня на верх горы. Как жадный скряга

Рыдает, потерявши капитал,

В котором видел счастье, жизни благо,

Так перед диким зверем я рыдал,

Путь пройденный теряя шаг за шагом,

И снова вниз по крутизне сбегал

К тем безднам и зияющим оврагам,

Где блеска солнца видеть уж нельзя

И ночь темна под вечным, черным флагом.

С стремнины на стремнину вниз скользя,

Я человека встретил той порою.

Безмолвие собой изобразя,

Он словно так был приучен судьбою

К молчанию, что голос потерял,

Увидя незнакомца пред собою.

В пустыне мертвой громко я воззвал:

«Кто б ни был ты – живой иль привиденье,

Спаси меня!» И призрак отвечал:

«Когда-то был живое я творенье;

Теперь перед тобой стоит мертвец.

Я в Манту